Читаем От кочевья к оседлости полностью

— Я оставил объединение из-за бездельника Загда, он едва не загубил всю мою скотину. А вступить хочу из-за Ванчига, будь он трижды неладен!

— При чем здесь Ванчиг? — оторопело спросил Дооху. Видимо, совсем других слов от Дамбия ожидал председатель.

— Да ваш Ванчиг сущий волчище, вон сколько ягнят загубил! Прощенья ему нет, лиходею. Отдайте мне его отару, и я покажу всем, каков в работе заядлый единоличник Дамбий. За два года все потери восстановлю.

Дооху почувствовал новый интерес к этому человеку.

— Как же вы намерены это сделать? Сто двадцать ягнят — это много!

— Дамбий не бросает слов на ветер. Известно, что в наших краях овцы частенько приносят по двое ягнят, но второй рождается слабеньким, его и в расчет не принимают. А я выхожу всех! Есть у меня еще одна задумка — отобрать по всем хозяйствам овец, приносящих двойню.

— Может, вы и породу выведете новую, особо плодовитую? — улыбнулся Дооху, поглядывая на часы, — с минуты на минуту в красном уголке должно было начаться общее собрание.

— А что? — вскинулся Дамбий. В нем сразу проснулся азарт профессионального животновода. — Авось и получится.

— Ладно, мы еще вернемся к этому вопросу, попозже. Лично я не против принять вас обратно. Но решаю не я, а общее собрание. Сегодня как раз и решим. Далеко не отлучайтесь, мы вас вызовем. Ну, желаю успеха. — Дооху пожал руку Дамбию. — Мне пора идти.

И как это Дамбий позабыл, что в объединение принимает общее собрание! Стоять перед всеми и краснеть? Какой ужас! Дамбию захотелось вскочить на коня и бежать без оглядки. Медленно, словно на плечах у него была тяжелая ноша, вышел он из помещения, не глядя на старуху Лундэг, которая так и впилась в него любопытными глазками. К ее великому огорчению Дамбий даже не остановился. Зайдя за дом, он уселся в тени. На заднем дворе конторы стояли аккуратные стожки сена. Это понравилось Дамбию. «Лето только началось, а они уже о зиме подумывают», — одобрительно крякнул он.

Он сидел, прикрыв глаза, и потихоньку горевал: наверняка на собрании ему припомнят, как он сцепился с Загдом, как круто обошелся с женой и дочкой.

Собрание подходило к концу, когда Дооху объявил, что от Дамбия поступило заявление с просьбой принять обратно в члены объединения. Сурэн предложил сперва предоставить слово самому заявителю. За Дамбием послали. Он вошел на деревянных ногах и с видимым усилием заставил себя оборотиться лицом к собранию. Крупные бусины пота проступили на его помертвевшем от волнения лице.

— Прошу принять меня обратно… — еле слышно произнес он, сердясь на себя за эту робость и страх, откашлялся и уже громко добавил: — Жена и дочь состоят в объединении, дело за мной.

— Ну что за беспринципный человек! — выкрикнул вдруг с места Баасан. — Сам не знает, чего хочет. Ему, очевидно, надоело самому себе обед готовить.

— Ты бы лучше помолчал, Баасан! — взорвался вдруг Дамбий. — Я, конечно, не такой грамотей, как ты. Высоких должностей не занимал и никаких наставлений, кроме как от жены, не слыхивал. Но из объединения я больше не уйду и работать буду на совесть!

— Сомневаюсь, — огрызнулся Баасан. — Давно ли ты меня корил, что, дескать, живет Баасан на два дома, а сам каков?

«Не примут меня, как пить дать, откажут», — подумал Дамбий.

— Но мы и другое о тебе знаем, Дамбий, — неожиданно миролюбиво добавил Баасан. — Ты сделал в объединение взнос за своих домочадцев, а ведь мог и отказаться, мы ведь их и без того приняли. Выходит, не такой уж ты малосознательный, как о тебе говорят некоторые. Но коли примем тебя, придется тебе еще раскошелиться — за себя скотину внести.

— Согласен, — угрюмо ответил Дамбий.

Слово взял Лувсанпэрэнлэй. Он хорошо отозвался о Дамбии — работящий, мол, в скотоводстве смыслит и в земледелии. Надо его уважить — принять назад.

— Конечно, — поддержал Лувсанпэрэнлэя старик Чултэм. — Только уговор: снова убегать — ни-ни!

— Сколько скота вы внесете, Дамбий? — спросил Дооху.

— Все отдам, но прошу разрешить мне ухаживать за ним самому. Как подумаю, что придется овечек своих в чужие руки передать, у меня…

— Ладно, — сказал Дооху, — это можно. Но овец запишем на баланс объединения. Идет?

— Согласен.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Кредит доверчивости
Кредит доверчивости

Тема, затронутая в новом романе самой знаковой писательницы современности Татьяны Устиновой и самого известного адвоката Павла Астахова, знакома многим не понаслышке. Наверное, потому, что история, рассказанная в нем, очень серьезная и болезненная для большинства из нас, так или иначе бравших кредиты! Кто-то выбрался из «кредитной ловушки» без потерь, кто-то, напротив, потерял многое — время, деньги, здоровье!.. Судье Лене Кузнецовой предстоит решить судьбу Виктора Малышева и его детей, которые вот-вот могут потерять квартиру, купленную когда-то по ипотеке. Одновременно ее сестра попадает в лапы кредитных мошенников. Лена — судья и должна быть беспристрастна, но ей так хочется помочь Малышеву, со всего маху угодившему разом во все жизненные трагедии и неприятности! Она найдет решение труднейшей головоломки, когда уже почти не останется надежды на примирение и благополучный исход дела…

Павел Алексеевич Астахов , Павел Астахов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза