От кочевья к оседлости

Последний кирпич был уложен, вколочен последний гвоздь. Две недели понадобилось молодежной бригаде, чтобы подвести под крышу здание красного уголка в бригадном центре. Это была идея Дооху — не только на центральной усадьбе, но и в бригадах создавать очаги культуры. Завершение строительства следовало отпраздновать — здесь, на усадьбе бригады, выросло первое современное здание, единственное на всю округу.

— Поручите мне организовать сегодня вечер! — С такой просьбой обратился к Магнаю Дашням.

— Давай! — улыбнулся тот, вспомнив, как еще в школе Дашням любил ставить разные пьески и спектакли. — Только подбери себе несколько ребят в помощники.

— Всем, всем, всем собраться в красном уголке! — тут, же закричал во все горло Дашням.

— Зачем? — раздалось со всех сторон.

— Состоится грандиозное представление! Главный режиссер — небезызвестный вам Магнай, его первый помощник — ваш покорный слуга Дашням. В представлении участвуют все. Стоимость входного билета — игра в загадки. Платить после входа.

Зал красного уголка был переполнен. Вечерние сумерки уже заглядывали в окна. Пришлось засветить четыре больших свечи. Света они давали немного, но так было веселее.

Магнай поздравил молодежь с успешным завершением работ, поблагодарил всех от имени бюро ревсомольской ячейки за ударный труд. Вслед за ним собирался выйти на, сцену Дашням, но его опередил Санжа. Откинув голову назад, он запел приятным баритоном, делая вид, будто перебирает пальцами кнопки невидимого баяна.

Не спеша идут верблюды.
Ветра свежего струя
Пестренький платок колышет…
В этом караване, верно,
И любимая моя.

Это была старинная, хорошо известная в этих краях песня. Санже долго аплодировали, и он вернулся на свое место очень довольный. Дашням решил больше не упускать инициативы, потому он тут же вышел на край сцены и объявил, что намерен произнести благопожелание в честь всех ударников труда. Начал он нараспев, делая особое ударение на первых слогах каждой строки:

Дом стоит, уже готовый.
Ярко высветило солнце
Стекол синие квадраты.
Там из всех краев окрестных
Собираются араты.

Вдруг в руках Дашняма, словно по волшебству, появился синий шелковый хадак, который он, кончив говорить, прикрепил на стене над импровизированной сценой.

Цэвэл тоже была среди собравшихся. Она уже почти оправилась после того несчастного случая, когда кирпич, случайно оброненный Чойнрозом, угодил ей в голову. Ребята считают, что она легко отделалась, хотя все они приложили немалые усилия, чтобы поставить ее на ноги. Зато теперь Цэвэл, которая прежде вроде бы и не замечала Чойнроза, при каждой встрече с ним легонько улыбается, давая понять, что не держит на него обиду. Чойнроз же то и дело старается попасться ей на глаза, он перехватывает ее ласковый взгляд и чувствует себя от этого неимоверно счастливым.

— А где обещанные загадки? — кричит он Дашняму.

— Пожалуйста, будут тебе и загадки. Но смотри, не отгадаешь — будешь платить штраф.

— Какой? — спрашивает Чойнроз; ему сейчас так весело и привольно, словно крылья выросли за спиной.

— «Продадим» тебя, будешь выполнять чье-нибудь желание.

— Идет! — смеется Чойнроз. — Но одно условие — продайте меня в мягкие ручки, иначе мне несдобровать, — и не таясь смотрит на Цэвэл. Сегодня она кажется ему особенно красивой: на похудевшем матово-бледном лице сияют бездонные темные глаза, в которых дрожат язычки пламени, отбрасываемые свечами.

— Так слушай же, — вступает Цолмон. — Походка мягкая, модный шелковый дэл. Кто этот франт?

На Чойнрозе как раз новенький атласный дэл желтого цвета. Ага, значит, в него метит озорница. Всем известно, как любит принарядиться Чойнроз, эта привычка осталась у него с ранней юности.

— Не знаю, кого ты имеешь в виду, — угрюмо отвечает он. Всю его веселость словно ветром сдуло, не хватает еще оказаться осмеянным в присутствии Цэвэл. Он умоляюще смотрит на нее, но она только усмехается и совершенно неожиданно подхватывает:

— Разъезжает он на сером коне, в руках держит хлыстик из тамариска.

— Вы что, сговорились? — вскидывается Чойнроз. — В таком случае оставайтесь, а я пошел спать в палатку.

— Да ты никак сбежать хочешь? Нет уж, оставайся, дружок! — потребовал Дашням, хватая Чойнроза за рукав. — Сам напросился. Так кто его покупает и за сколько?

— Я! — кричит Цэвэл. — Даю четырех верблюдов да трех верблюдиц! Не настоящих, конечно, а из песка. Я здорово лепить умею из песка.

Ей вторит Ундрах:

— Нет, я! Даю щенка-заморыша да плохонький хадак!

— Втридорога покупаете! — хохочет Цолмон.