От кочевья к оседлости

Отыскав номер нужного ему дома, Дооху вошел в подъезд, и вдруг им овладела неуверенность — имеет ли он право беспокоить занятых людей? Однако обещал, и его, наверное, ждут. На чисто вымытой лестничной площадке он легонько коснулся пальцем кнопки звонка, который тут же отозвался заливистым звоном. «Ну и голосистый!» — тряхнул головой Дооху, чувствуя, как все сильнее им овладевает смущение. Если б хозяев не оказалось дома, он, пожалуй, был бы рад. Но не успел он об этом подумать, как дверь широко распахнулась, и на пороге появилась молодая красивая женщина; она выжидательно и с легким оттенком недоумения взглянула на Дооху, но тут же приветливо улыбнулась.

— Вы и есть тот самый Дооху, о котором говорил мне муж? Проходите.

Она ввела его в небольшую уютную прихожую, где все блистало чистотой, помогла раздеться, повесила плащ на вешалку. Дооху нерешительно остановился. Может быть, ему прийти попозже?

— Я вас ни за что не отпущу. Доржпалам с минуты на минуту появится. Он мне не простит, если я дам вам уйти.

В комнате она усадила гостя в мягкое кресло возле низкого журнального столика, достала из шкафа бутылку коньяка и вазочку со сладостями.

— Отдыхайте. Скучно будет, посмотрите журналы. А мне пора, извините, я учусь в вечернем институте.

Надев нарядное пальто из невиданной пушистой ткани, женщина, кивнув гостю на прощанье, ушла, оставив его одного в целой квартире. «Надо ж, — подумал Дооху, — не боятся оставлять квартиру на незнакомого. У нас в худоне нечасто такое встретишь».

Дооху не пришлось долго ждать. Не успел он пролистать заинтересовавший его журнал, как вернулся хозяин. Он извинился за опоздание.

— Не извиняйтесь, я только что явился, — ответил Дооху. Они выпили по рюмке коньяка, и Доржпалам без всяких обиняков спросил:

— Вы удивились, не найдя обещанного очерка в газете? В редакции стало известно, что в прокуратуре на вас заведено дело. Можете рассказать, что там у вас стряслось?

Чем дольше рассказывал Дооху, тем больше хмурились, сбегаясь к переносице, густые брови Доржпалама. Изредка он прерывал рассказ короткими вопросами. Расстались они грустно. На прощанье Доржпалам не говорил утешительных слов, только, пожимая гостю руку, многозначительно обронил:

— Поживем — увидим.

Утром следующего дня, перед отъездом, Дооху и Сурэн завершали свои дела, и председатель решил, что больше не увидит Доржпалама. Однако все вышло по-другому. Во время обеда в делегатском зале Дооху неожиданно известили, что его срочно вызывают в Совет Министров на прием, к самому председателю.

Как ни храбрился Дооху, но скрыть от Сурэна своей тревоги по поводу неожиданного приглашения не смог.

— Эх, плохи мои дела, хуже некуда, — проговорил он вслух. — Неудачи преследуют по пятам. Вот и сейчас вызывают, наверное, чтобы сообщить, что я отстранен.

Дооху перестал замечать, что творится вокруг. Он не помнил, как ему выписали пропуск, как провели в приемную председателя Совета Министров, он даже не удивился, увидев в приемной знакомое лицо Доржпалама. Он воспринял это как нечто само собой разумеющееся.

— Вот, — сказал он, бледнея, — вызвали меня сюда. Добра не жду.

— Это я договорился, чтобы вас приняли, — сказал Доржпалам. — Расскажите все, что говорили мне вчера.

— Что-о-о? — оторопело спросил Дооху. — Вы? Но я не хочу! Еще не хватает, чтобы государственные деятели на меня время тратили. Сам как-нибудь справлюсь. — Он схватил Доржпалама за руку. — Идемте отсюда.

— Ну хорошо, — сдался тот, — силком вас никто не тянет. Об одном только прошу, что бы там ни было, продолжайте спокойно работать.

— Обещаю! Работал же я до сих пор, и вроде бы неплохо, — радуясь, что не сбылись его самые страшные опасения, заявил Дооху.

И они оба, провожаемые недоуменным взглядом помощника главы правительства, покинули приемную.

Доржпалам понял, что Дооху относится к людям, которые не терпят грубого вмешательства в свою судьбу, и потому решил действовать по собственному усмотрению.

ПЕРЕКОЧЕВКА ЛЕСА

На центральной усадьбе объединения «За коммунизм» проходило собрание ревсомольцев. Молодежь собралась под открытым небом, прямо на строительной площадке. Некоторые прибыли издалека верхом на верблюдах, которых оставили чуть поодаль, и сейчас животные горделиво покачивали головами на высоких гибких шеях, словно прислушивались и одобряли слова ведущего собрание Магная. Прибывшие на верблюдах парни были все как на подбор рослые и сильные. Магнай знал, что им можно поручить любую работу, даже требующую недюжинной силы, — такие не подведут.

Другие прибыли верхом на конях. Их было значительно больше, но выглядели они не столь внушительно. Остальные пришли пешком.

Ребята внимательно слушают своего секретаря; они уже догадываются, что их ждут новые, непривычные поручения.

— Итак, первой группе, — Магнай обращается к тем, кто прибыл на верблюдах, — предстоит сделать такую дорогу, чтобы к нам в объединение запросто смогли добираться любые машины, хоть тяжеловесные «зилы».

Ребята зашумели.

— Откуда тут взяться «зилам»? — выкрикнул кто-то.