От кочевья к оседлости

Цамба мигом даже про свои неприятности забыл, засмеялся, радостный, и махнул рукой: поезжайте, мол, извините, что задержал. Он продолжил свой путь, мечтая о том, как вечером непременно съездит на центральную усадьбу — нельзя же упустить столь знаменательное событие. Да, у них председатель что надо. Сказал — значит, обязательно сделает. Помнится, он, Цамба, никак не мог поверить, что возможно разом поднять этакую огромную целину. И вот пожалуйста! А как удачно выбрано место под центральную усадьбу — в долине реки Халиун. Отсюда до аймачного центра самая хорошая дорога. Многие тогда сомневались. Что ни говори, башковитый мужик этот Дооху. Работать с такими одно удовольствие. Жаль только, короток век человеческий. Тут Цамбе взгрустнулось. Ведь не так уж он и молод, недолго, видать, осталось ему наслаждаться новой жизнью. Только не ради себя одного живет человек на земле. Дети его будут жить, внуки, и дело, начатое старшими, будет, как эстафета, подхвачено ими. В этот миг позабыл Цамба, как еще совсем недавно он возмущался: почему те, кто сдал в общественное хозяйство много скота, к примеру, он сам, будут пользоваться всеми благами наравне с теми, кто сделал значительно меньший вклад. Разве это справедливо? Сейчас же Цамба думал: люди должны помогать друг другу. Пусть каждый вносит посильный вклад в общее дело. В самом деле, велика ли будет радость, если к нему в юрту проведут электричество, а старый Пил в потемках насидится? А ведь, честно говоря, старик делает не меньше Цамбы.

Но постепенно радость, овладевшая Цамбой, улеглась. Верблюд, как его ни понукай, знай вышагивает себе по степи размеренно и неторопливо. И мало-помалу мысли седока уже стали неспешны и отрывочны. Так незаметно добрался он до перекрестка, откуда было рукой подать до хотона старинного приятеля — Лувсанпэрэнлэя, и грех было не наведаться к нему в гости. А лошадь? Э-э, все равно, наверное, ее уже не отыскать. А вот и знакомая юрта. Ее легко отличить из сотен других по длинному лоскуту ткани, который всегда прикреплен на самом верху. Когда-то на этой ткани были написаны слова благословенья этому жилищу, однако надпись давным-давно выгорела и слиняла. Пора бы уж выбросить эту ветхую тряпицу, но Лувсанпэрэнлэй и слышать об этом не хочет. Что ж, у всякого свои привычки. «Блажь, а не привычка», — впервые думает об этом клочке материи Цамба, направляя верблюда к хотону Лувсанпэрэнлэя. Увы, хозяев он не застал — они погнали лошадей на дальнее пастбище. Принял Цамбу их дальний родственник, что недавно приехал к ним погостить. Он напоил Цамбу горячим чаем с молоком, угостил свежим топленым маслом, после чего Цамба нехотя отправился дальше. Жаль, не застал друга, сейчас бы они с ним обо всем потолковали, а под вечер на пару отправились бы на центральную усадьбу.

Незаметно надвинулись сумерки, вспыхнули в небе первые звездочки, и пришлось Цамбе повернуть верблюда обратно к дому. Примерно на полпути он взобрался на пригорок, чтобы хоть издали глянуть на центральную усадьбу. И тут у него захватило дух, а сердце заколотилось как бешеное. Там, вдали, в густой вечерней синеве, вспыхнули три лучистых звезды. «Электричество… — прошептал Цамба. — Свет дали!» Восторженное «ура» вырвалось у него из груди. Перепуганный криком верблюд взбрыкнул, да так, что едва не сбросил со спины седока. Но Цамба ничуть не рассердился на глупое животное. Напротив, он ласково потрепал его по теплой гибкой шее. От этой непривычной ласки у верблюда вроде бы прибавилось сил, и он бодрым шагом затрусил к дому.

НАГРАДА

Сегодня Дооху проснулся несколько позднее обычного. Ему показалось, что не успел он закрыть глаза, как уже наступило утро. На столе едва слышно бормотал транзистор, у него сели батарейки. Сколько ни ездил Дооху в аймачный центр, все не оставалось у него времени заскочить в магазин и купить запасные. Дооху повернул регулятор звука до отказа. Он уловил слова диктора: «Указом президиума Великого народного хурала…» Он стоял босиком, обняв одной рукой прильнувшую к нему дочку Цэцгэ за хрупкие плечики. Кажется, передают важное сообщение. Он повернул ручку настройки, но напрасно, звук начал исчезать, а когда Дооху поймал наконец нужную волну, застал лишь конец сообщения: «…председателю объединения товарищу Гомбын…» Тут приемник окончательно замолк. Какая досада! Наверняка зачитывали указ о награждении. У кого же из его знакомых отца звали Гомбо? Сразу и не вспомнишь. Может, не одного наградили? Да, собратья Дооху стяжают заслуженную славу. Всегда приятно узнать, что твой товарищ, занятый тем же делом, что и ты, заслужил правительственную награду.