От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Аграрная реформа столкнулась с естественным сопротивлением не только землевладельцев, но и самих крестьян, психологически не подготовленных к новому социальному состоянию. Она не учла особенностей распределения земель и воды в различных районах, взаимоотношений помещиков и крестьян. Культурные и общеобразовательные мероприятия, изменение статуса женщин сталкивались с мусульманскими традициями. Борьба с контрабандой нарушила традиционное занятие пуштунских племен и вызвала их недовольство. Стремление навязать централизацию отталкивало и верхушку племен, и местных феодалов.

«Поддержав новый режим, СССР стал заложником сектантских, незрелых и неуравновешенных сил, которые был не в состоянии контролировать, — пишет К.Н. Брутенц в своей книге «Тридцать лет на Старой площади». — Москва угодила в ловушку, вступив в игру, в которой приходится все время увеличивать ставки, не имея возможности ни направлять ее, ни, тем более, выиграть»^{236}.

О.А. Гриневский в книге «Тайны советской дипломатии» пишет:

«Громыко ворчал:

— Вот не было печали… Такой был хороший, послушный сосед — ну прямо Финляндия на Юге. Чего же ждать теперь от этих безумцев?

Зато партийные идеологи и международники Суслов и Пономарев быстро перестроились и стали рассматривать Афганистан как еще одну социалистическую — в близкой перспективе — страну. Он виделся им теперь второй Монголией, смело перешагивающей из феодализма прямо в социализм.

На первых порах энтузиастом строительства социализма в Афганистане оказался и начальник Первого главного управления КГБ СССР (советской внешней разведки) В.А. Крючков, хотя его шеф — председатель КГБ СССР Ю.В. Андропов занимал сдержанную позицию»^{237}.

В середине мая на совещании в ЦК по Афганистану произошла любопытная дискуссия. Подробности изложил и сам ее участник Г.М. Корниенко:

«Хотя по всем меркам афганское общество было весьма далеко от социалистической стадии развития, людям, подобным Суслову, Афганистан виделся «второй Монголией», перепрыгивающей из феодализма в социализм… Мне вспоминается, как в ходе одного из совещаний в ЦК КПСС по Афганистану я, выразив сомнение по поводу концепции «второй Монголии» применительно к Афганистану, заметил, что интересам Советского Союза вполне отвечало бы, если бы Афганистан, дай бог, стал для него своего рода азиатским вариантом нейтральной Финляндии. Это, как я считал, было бы максимально удобным вариантом и с точки зрения «проглатываемости» его Западом (на что достаточно прозрачно намекал нам З. Бжезинский, помощник президента США по делам национальной безопасности).

В связи с этим моим замечанием последовало недоуменное восклицание Пономарева: «Как можно уподоблять Афганистан Финляндии? Ведь Финляндия — это буржуазное государство». А на мой встречный недоуменный вопрос: «Неужели можно всерьез считать Афганистан созревшим для социализма?» — поторопился ответить Р.А. Ульяновский (правая рука Пономарева по странам «третьего мира»), который назидательно изрек: «Сейчас в мире нет такой страны, которая не созрела бы для социализма»^{238}.

Советское руководство наблюдало за развитием событий в Афганистане со смешанным чувством. С одной стороны, с прежним режимом были отличные отношения. Но с другой, «лучшее — враг хорошего». Если целая страна «идет в руки» — почему же отказываться? Ведь королевский режим, в конце концов, был реакционным, коррумпированным, средневековым и даже «проимпериалистическим». К власти в соседней стране пришла братская марксистская партия. Социалистическое содружество в перспективе могло пополниться еще одним членом. Разве не показывал пример Монголии, как можно было миновать капитализм, прыгнуть в социализм и семимильными шагами двинуться к коммунизму?

«Не потерять Афганистан»

5 декабря 1978 года Тараки заключил в Москве 20-летний Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве с Советским Союзом, формализовав уже существовавшие отношения.

Поддержка вызывала большую вовлеченность — поднимались ставки — росло сопротивление — создавалась угроза возросшим ставкам — требовалась еще большая вовлеченность… Спираль закручивалась. Никто не решался сказать, что это движение надо остановить. Возрастала военная помощь режиму. Все новые сотни, а потом тысячи военных советников отправлялись в афганскую армию. Новые и новые сотрудники КГБ появлялись в Афганистане, чтобы собирать информацию и сотрудничать с соответствующими афганскими органами. Шла помощь по линии партийных связей, организации органов пропаганды, печати, культурного строительства, экономики. Короче говоря, все советские структуры активно переносились в чужую страну, абсолютно не приспособленную к их восприятию. Уже была плата за все это, уже были жертвы среди советского персонала.

И Тараки, и Амин не раз обращались с просьбой о помощи, о посылке советских войск в Афганистан.