От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

В апреле на базе развернутой (на 11 страницах) записки Андропова, Громыко, Устинова и Пономарева было принято постановление политбюро (№ П/149(XIV), где подтверждалась позиция не вводить войска. «Наше решение — воздержаться от удовлетворения просьбы руководства ДРА о переброске в Герат советских воинских частей, — говорилось в нем, — было совершенно правильным. Этой линии придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений, исключать возможности которых не приходится».

В записке содержался трезвый анализ афганской ситуации, раскрывались ошибки кабульских лидеров и перечислялись неизбежные негативные последствия военного вмешательства^{243}.

А пока что грызня в руководстве НДПА усиливалась, повстанцы расширяли свои действия. Советская реакция на события была простой: вы, афганские лидеры, должны помириться, жить дружно и действовать сообща. В Москве просто не знали, что делать.

В начале лета 1979 года была создана Комиссия политбюро по Афганистану формально во главе с Громыко. Ее членами стали Андропов, Устинов и Пономарев. Громыко, однако, старался держаться отстраненно от афганских дел.

«Не впутывайте меня в эти дела, — высказался он как-то в своем близком кругу. — Революция пожирает собственных детей. Эту закономерность вывели французы еще в XVIII веке. И мешать этому бесполезно».

Поэтому председательские функции Андрей Андреевич исполнял чисто формально. А афганские дела творились келейно. Андропов — Устинов; Андропов — Пономарев. Громыко практически всегда соглашался со всем, что они решали. Потом это и утверждалось на заседании комиссии»^{244}.

В Кабул дважды летал Б.Н. Пономарев. Более двух месяцев сидел в Афганистане заместитель министра обороны генерал И.Г. Павловский.

12 сентября 1979 года. Тараки, возвращаясь в Кабул из поездки в Гавану, где он принял участие в VI Конференции глав государств и правительств неприсоединившихся стран, сделал остановку в Москве. Его тепло встречал Брежнев.

Когда Тараки вернулся в Кабул, период двоевластия заканчивался. Опираясь прежде всего на армию и органы безопасности, Амин резко усилил свое влияние. Попытки советского посла и представителей других ведомств «помирить» двух лидеров столкнулись с их увертками. Тараки фактически сдал своих четырех сторонников-министров, на отставке и аресте которых настаивал Амин, и трое из них укрылись в советском представительстве.

14 сентября Тараки пригласил по телефону в свою резиденцию Амина. Опасаясь предательства, тот сначала отказался. Но Тараки сослался на присутствие в своем кабинете посла А.М. Пузанова и других советских представителей. Пузанов подтвердил это по телефону, фактически присоединившись к приглашению. В кабинете были представитель КГБ генерал-лейтенант Б.С. Иванов и главный военный советник генерал-лейтенант Л.П. Горелов, а также переводчик Д. Рюриков.

Амина во дворе встретил адъютант Тараки подполковник Тарун и направился впереди всех на второй этаж. За ним шли Амин и его личный охранник. Перед входом в кабинет Тараки стоявшая там охрана открыла огонь. Тарун был изрешечен пулями, охранник Амина ранен, а сам Амин успел убежать и уехать.

Кто организовал покушение? Сам Тараки? Нерешительный и «бесхребетный» президент вдруг пошел на крайние меры? Может быть. Его адъютант Тарун был личным другом Амина и как бы его агентом в окружении президента. Тараки, возможно, это знал и решил им пожертвовать?

Сам Амин организовал инсценировку покушения на себя через своих людей в охране Тараки? Может быть. Ведь он пропустил Таруна наверх, а сам шел, прикрытый телохранителем.

Решительные сторонники Тараки, которые знали, что им нечего терять, так как Амин уже отдал приказ их схватить? Они решили действовать через своих людей в охране президента? Тоже может быть.

Категорический ответ на все эти вопросы не будет дан никогда.

Конкретные последствия были предсказуемы. Армия по приказу Амина окружила резиденцию президента, его охрана не сопротивлялась, два его телохранителя сдались и исчезли навсегда, Тараки был лишен связи с внешним миром.

На следующий день собрался ЦК НДПА. Тараки «единодушно» был исключен из партии, снят со всех постов. Президентом стал Амин.

Советское руководство официально поздравило Амина с назначением. Но Брежнев обратился к нему с требованием сохранить жизнь Тараки. Однако через несколько дней он был задушен, а семья заключена в тюрьму.

Обычные традиции восточной деспотии…

Потом советский посол Пузанов в афганском официальном документе был объявлен соучастником покушения на Амина и вынужден был отправиться в Москву, где и стал «просто пенсионером». Его заменил бывший секретарь Татарского обкома и член ЦК КПСС Фикрят Ахмеджанович Табеев, которому предстояло пробыть на этом посту несколько лет.

До убийства самого Амина оставалось менее четырех месяцев.