От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю

Урок о значении сильного дебюта для шахматной партии, судя по всему, не интересовал молодых людей, встретившихся там 28 августа 1844 г. Они пришли, чтобы выработать стратегию игры совсем иного рода: мировой революции[576]. Каждый из них явился к столу со своим багажом. Младший, Фридрих Энгельс, двадцати трех лет от роду, только что прибыл из Манчестера, куда отец, преуспевающий текстильный фабрикант, посылал его для изучения передовых технологий хлопкопрядильного производства. Манчестер был центром этой отрасли, его даже называли Cottonopolis – город хлопка. Оттуда хлопчатобумажная ткань расходилась по всему миру, там создавались новые индустриальные методы ее производства. Поскольку хлопок и изделия из него оказались в центре новой экономики, основанной на машинном производстве, дымовые трубы Манчестера стали символом промышленной революции[577].

Энгельс внимательно изучил Манчестер и оказался глубоко тронут не только чудесами индустриализации, на которую надеялся его отец, но и видом обнищавших рабочих, тяжко трудившихся под сенью заводских крыш[578]. Он взялся за изучение условий их жизни и труда и убедился в том, что здесь, в самом передовом индустриальном городе мира, особенно хорошо видны страшные последствия замены ремесленного производства на фабричное. Промышленная революция породила армию неимущих рабочих, полностью зависящих от владельцев машин.

Другой молодой человек, Карл Маркс, двумя годами старше собеседника, очень мало знал о рабочих Манчестера или любого другого места. Он прибыл в Париж из Берлина, где вопреки желанию отца углубленно изучал философию. Он удачно выбрал город: если Манчестер был центром промышленной революции, то Берлин – центром философии. В былые времена философия была обращена к абстрактным принципам, делались попытки выработать определение познания, вывести общие законы, чтобы затем собрать все знания в больших энциклопедиях. В Берлине, однако, философы интересовались осмыслением исторических процессов и признавали, что все философские определения, абстракции и достижения предназначались для того, чтобы изменить ход исторического развития. Человека, который заложил этот подход, звали Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Его философия также искала законы – законы истории, законы, которые управляли возвышением и падением цивилизаций.

Марксу не нравилась конкретная история, которую излагал Гегель, одобрявший прусское государство и сложившееся положение, но, несмотря на это, его заинтриговали силы, открывшиеся в «философском сочинительстве». В этом он не был одинок. Подобный интерес к истории вел путешественников на Ближний Восток, где можно было изучить условия жизни Иисуса и понять религию в исторических обстоятельствах. Романисты писали исторические романы и развивали новый, многосюжетный метод отражения социальной действительности. А тут еще и Чарльз Дарвин со своими размышлениями об истории, опирающимися на его же великое повествование об эволюции человечества. Впоследствии этот новый способ мышления назовут историзмом, а в основу его ляжет борьба, которой повествование будет уделять главное внимание.

Встреча человека, изучавшего фабрики, с человеком, изучавшим философию, прошла на удивление хорошо: несмотря на разницу в направлении образования, каждый понимал, как много может узнать от второго. Так началось сотрудничество, в котором имеющееся у Энгельса знание заводского труда и фабричной работы, объединившись с умением Маркса слагать философские тексты, породило новое мощное видение революции, которое в будущем изменит все аспекты общества. Благодаря ему возник один из самых влиятельных текстов современной эпохи – «Манифеста Коммунистической партии».

Тем, кто, как и я, вырос в эпоху холодной войны, в 80 км от «железного занавеса», нелегко вспомнить, что Советский Союз, мировая держава, которая располагала огромными танковыми силами и ядерными ракетами ближнего радиуса действия, начался со знакомства Маркса и Энгельса и с текста, появившегося в результате их знакомства. Прочие тексты, управлявшие общественным сознанием, набирали силу на протяжении длительного времени, случалось, что и сотен, а то и тысяч лет. «Манифест Коммунистической партии» добился успеха куда быстрее – он воплотился в жизнь всего семьдесят лет спустя после первой публикации. Ни один текст в истории литературы еще не оказывал такого воздействия на общество за столь короткий срок. Чем же объяснить этот быстрый успех?

РОЖДЕНИЕ НОВОГО ЖАНРА: «МАНИФЕСТ»