От Носке до Гитлера

История Не знает более циничного признания предательства, чем признание Зеверинга. Нечего и говорить, что ни одно из условий этого соглашения не было осуществлено. Оно было подписано представителями правительства, военного командования, предпринимателей и профсоюзных организаций 23 марта 1920 г., а уже 27 марта Зеверинг предъявил рабочим ультиматум, требовавший „полного восстановления государственного авторитета, роспуска Красной армии, разоружения населения“ и т, д. Этот ультиматум был принят центральным советом рабочих организаций, заявившим, что необходимо выполнить также и остальные постановления билефельдского соглашения. На это Зеверинг даже не ответил. После того, как Зеверинг сделал свое дело, выступил генерал Ваттер, учинивший во всем Рурском округе настоящую кровавую баню. Число убитых и расстрелянных рабочих никогда точно установлено не было, „но если принять во внимание, что во время одного только боя при Дислатене пало 200 красногвардейцев, в Пелькмуе их похоронено около 100, если допустить, что в боях при Эссене пало 200, Дортмунде — 70, Хазенклевере — 30, то не будет преувеличением, если число павших будет обозначено цифрой 1000. Кроме того, сотни раненых навсегда потеряли свое здоровье“. Кто это говорит? — Сам Зеверинг. И прибавляет: „И все-таки я испытываю тихое удовлетворение при составлении этого печального баланса: шахты и заводы остались после боев нетронутыми. И когда уже в апреле мой представитель сделал мне доклад об экономическом положении в районе, он мог мне сообщить, что по всем сведениям количество сверхурочных часов растет изо дня в день. Работа целого года была таким образом не совсем напрасной“. И Зеверинг, полный тихого удовлетворения, уехал в Верхнюю Силезию ликвидировать там вместе со своим товарищем по партии Герзингом восстание горняков по Рурскому трафарету. В самой Рурской области начала работать классовая юстиция, вынесшая до середины июля 1920 г. 822 приговора в общей сложности на 1088 лет каторжной тюрьмы.

Прошел год. Германская буржуазия посадила Зеверинга в кресло прусского министра внутренних дел. Зеверинг видит нарастание нового революционного движения в Средней Германии. Он провоцирует его преждевременную вспышку для того, чтобы удушить революционное движение в самом зародыше. Он так и писал тогда совершенно откровенно, что если бы он принял своевременно полицейские меры, то „гроза“ (т. е. восстание) не разразилась, но духота осталась бы. Восстание осталось бы в скрытом состоянии (т. е. не разгорелось). В своем меморандуме правительству он выражается еще яснее: „Нужно подчеркнуть, что опасность непосредственого повстанческого движения Средней Германии не грозила никогда. Лишь посылка охранной полиции для отражения все умножающихся беззаконий и растущей преступности среди рабочих дала толчок. Нарыв лопнул“. Восстание было жестоко подавлено. Зеверинг стал одним из общепризнанных мастеров германской контрреволюции.

Итак, Зеверинг уже политический деятель общегосударственного германского масштаба. Он уже не один из многих мелких социал-предателей, а выдающийся министр коалиционного правительства, которому суждено сыграть большую роль в деле стабилизации германской „демократической“ республики. При этом историческая роль Зеверинга весьма любопытна, ибо надо сказать, что Зеверинг не простой, откровенный предатель известного пошлого типа. Он, соединяя в себе пригодные для борьбы с рабочим классом качества Эберта и Носке, — теоретик и практик „демократической“ республики, в рамках которой рабочий класс будто бы может бороться за социализм.

Главная опасность грозит „демократической“ республике, по его мнению, слева. Поэтому Зеверинг, став прусским министром полиции, создает полицию — прежде и раньше всего как инструмент борьбы с революционным движением. Он несколько осторожнее Носке, создавшего свой рейхсвер исключительно с помощью контрреволюционных офицеров бывшей императорской армии. Зеверинг вливает в прусскую полицию, им созданную, большое количество реформистских профсоюзных чиновников, которые умеют не хуже офицеров и ландскнехтов Носке бороться с рабочим движением, душить коммунистическое движение. Но это не значит, что Зеверинг в спокойные времена германской республики при организации ее охраны отказывается от услуг тех контрреволюционных элементов, с которыми он шел рука об руку трижды при подавлении революционного движения в Средней Германии. Документально установлено, что Зеверинг находился в контакте с теми контрреволюционными и погромными бандами, которые были организованы на Востоке Германии ввиде так называемого „черного рейхсвера“ будто бы для борьбы с внешним, а в действительности, конечно, исключительно для борьбы с внутренним врагом, т. е. с революционным движением.