От Носке до Гитлера

Его жалобные послания президенту республики остались без ответа или, вернее, ответ был дан в замене социал-демократических чиновников старыми представителями юнкерского служилого сословия, которым сами же социал-фашисты прочистили дорогу к старым местечкам. После прихода Гитлера к власти Отто Браун, убедившись в том, что германская буржуазия усматривает в фашистской диктатуре единственно возможную ныне форму борьбы с революционным движением, безмолвно покорился указке монополистического капитала и просто бежал на „заслуженный отдых“ в Швейцарию, отказавшись, хотя и в несколько другой форме, чем другой „некоронованный король“ Пруссии Гейдебрандт фон дер Лаза, от политической деятельности и, как он, воскликнув: „Нас обманывали и надували“.

Рудольф Гильфердинг

В те прекраснейшие из дней германской буржуазии, когда после осуществления плана Дауэса особенно ярко цвели иллюзии „стабилизации“ германского капитализма, не было более сердечных друзей, чем известнейший германский банкир Яков Гольдшмидт и вождь социал-демократов Рудольф Гильфердинг. Оба они считались представителями восстанавливающейся Германии. Банк Гольдшмидта (Дисконто — Гезельшафт) был тогда одним из руководящих германских банков. Яков Гольдшмидт в те дни, вероятно, не мог бы несколько часов успокоиться от смеха, если кто-нибудь мог бы ему пророчески предсказать крах его „Данат-банка“, происшедший, как известно, только в 1931 г. Этот в буквальном смысле слова магнат германского финансового мира только что ликвидировал Стиннеса, т. е. закрепил полнейшую „стабилизационную“ победу банкирской части финансового капитала над промышленной, столь жестоко царившей во времена инфляции. Он проводил во всех направлениях смычку между германским финансовым капиталом и общемировым, в особенности американским. Он давал тогдашнему германскому министру иностранных дел экономическую базу для его политики „сближения“ с бывшими противниками Германии в мировой войне. В передних Гольдшмидта толкались промышленники, банкиры, политики. Но интимная дружба связывала его с Гильфердингом.

Ибо в те дни 1924—27 гг. Яков Гольдшмидт и Рудольф Гильфердинг были не только неразлучными друзьями. Они просто дополняли друг друга. Один олицетворял „стабилизированную“ Германию, другой подводил под эту стабилизацию идеологическую базу, направлял свою социал-демократическую партию так, чтобы убаюкивать иллюзиями германский рабочий класс, германские народные массы, на которые монополистический капитал взваливал все тяжести „стабилизации“ и капиталистической рационализации. Дайте, мол, германскому, „организованному“ капитализму справиться со своими основными задачами и тогда в окончательно стабилизованной Германии наступит почти райское житье и для широких масс, а в первую очередь для германского промышленного пролетариата. Ведь в рамках именно репарационной политики германская промышленность должна была, по мысли Гильфердинга, завоевывать все новые и новые рынки, ее прибыли должны были расти на стабилизационных дрожжах до неимоверных размеров и уже само собой разумелось, что из этих жирных доходов монополистического капитала, из его сверхприбылей должны были сыпаться и для рабочего класса отнюдь не только крохи с барского стола, а прямо-таки манна небесная.

Можно подумать, что мы преувеличиваем. О нет, это — только в несколько упрощенной форме то, что писал и публично говорил тогда вождь германской социал-демократии Рудольф Гильфердинг. Правда, при публичных выступлениях он несколько себя сдерживал. Отнюдь не потому, что он считался с настроениями рабочих, а исключительно потому, что он боялся, что такими высказываниями в публичных выступлениях он откроет секрет германского неоимпериализма, германского „стабилизованного“ капитализма перед репарационными кредиторами Германии, что политики и финансисты стран Антанты, победившей Германию в мировой войне и навязавшей ей Версальский договор, слишком рано заметят, что Германия быстро восстанавливает свое экономическое могущество. Но зато в частных разговорах Рудольф Гильфердинг не знал пределов своему восторгу. „Вы не знаете, на что способен германский капитализм после того, как ему дали наконец возможность организованно и систематически работать, — говорил вождь германской социал-демократии. — Все то, что вы там в Советском Союзе сделали на поприще восстановления промышленности и развития сельского хозяйства — детские шутки по сравнению с тем, что мы сделаем в Германии“.