От Носке до Гитлера

Социал-фашизм пошел на прусские выборы 1932 г. с портретом Отто Брауна и лозунгом: „На этого вы можете положиться. Кто любит Германию, тот будет голосовать за Отто Брауна“. Но избиратели отдали свои голоса с одной стороны коммунистической, с другой стороны национал-социалистической партии. По всем канонам „демократии“ Браун, собственно говоря, должен был бы уступить свое место правому правительству из гугенберговцев и гитлеровцев, т. е. единственному правительству, которое могло бы в но-вом Прусском ландтаге собрать хотя бы относительное большинство. Или же Отто Браун должен был бы сделать совершенно определенные выводы из своего же собственного утверждения, что национал-социалистическая, т. е. фашистская партия является партией, борющейся против существующего „демократического“ строя нелегальными средствами. Таких выводов Браун, несмотря на свою хваленую „выдержку“, сделать не мог, ибо он, согласно исторической формулировке тов. Сталина, является не антиподом, а близнецом фашиста Гитлера. Отто Браун, предложивший сдать власть последнему канцлеру из партии центра Гейнриху Брюнингу, заявил, что он не может уступить место национал-социалистическому правительству, ибо, мол, социал-демократы не могут предрешать решения центра, который затем совершенно справедливо упрекал бы правительство за скоропалительную отставку“. Это несколько напоминало классическое рассуждение щедринского сановника, который полагал в споре о преимуществе классического образования перед реальным, что нужно выждать распоряжения начальства. Поэтому Отто Браун в новый ландтаг не явился и передал свои полномочия министру Гиртзиферу, представителю партии центра в прусском правительстве. Но на поверку оказалось, что начальство, сиречь германский монополистический капитал, распорядился совсем иначе: он прогнал центр с командных постов в общегерманском масштабе и одновременно руками фон Папена и его имперских комиссаров стал очищать от социал-демократов прусские теплые местечки, начиная с министерских постов, демонстрируя все еще неверующему в новые знамения времени Брауну, что германская буржуазия решила отказаться, быть может на время, от услуг социал-фашизма в форме участия его в непосредственном руководстве политическим и административным аппаратом власти. Разыгрались события 20 августа 1932 г.: прусские министры были смещены и, если Браун пытался договориться с Брюнингом о добровольной сдаче власти, то его коллега Зеверинг пытался договориться с фон Папеном о том, в какой степени германская контрреволюция должна применить „насилие“ по отношению к прусским министрам, чтобы у народных масс создалось впечатление, что социал-фашисты уступили только силе. Но фон Папену надо было продемонстрировать всем, что именно стараниями Брауна и Зеверинга в Пруссии был создан такой преданный интересам буржуазии полицейский аппарат, такая надежная армия для контрреволюционной борьбы с народными массами, что достаточно было послать для снятия социал-демократических министров лейтенанта и двух солдат, не доходя даже до освященной традицией и провозглашенной Ольденбургом Янушау во времена императорской Германии цифры в десять солдат. Что дальше последовало — является великолепнейшей иллюстрацией к словам Наполеона о том, что от великого до смешного всего только один шаг. Социал-демократические министры больше всего обиделись на фон Папена и его хозяев за то, что их сместили будто за нерадивость в борьбе с революционным движением, в борьбе с коммунистической партией. Отто Браун пошел жаловаться в Верховный имперский суд в Лейпциге. Несколько недель заседал суд под председательством реакционнейшего юриста Бумке. сославшего на тысячи лет в каторжные тюрьмы германских коммунистов и умевшего крепко закрывать глаза на преступления фашистов. Даже этот Верховный суд признал, что Отто Браун служил буржуазии честно и верно и боролся с коммунистическим движением не за страх, а за совесть. Верховный суд признал, что президентский декрет, кстати сказать, почти целиком списанный с эбертовского декрета 1923 г. о смещении социалистическо-коммунистических правительств Саксонии и Тюрингии, в значительнейшей своей части незаконен. Решение это было вынесло после препирательств знаменитейших юристов Германии, напоминавших описанный у Генриха Гейне спор раввина с монахом, про которых там же сказано, что оба они изрядно воняли. Президент республики с канцлером фон Папеном привели приговор Верховного суда в исполнение: они предоставили правительству Брауна здание министерства общественного призрения и право выступать в ландтаге. Спор о количестве чиновников и автомашин, долженствующих остаться в распоряжении Брауна, довершил картину мерзкого разложения пресловутой „демократии“. Когда во время семидесятилетнего юбилея Гергардта Гауптмана правительство Брауна напомнило о своем существовании и наградило знаменитого писателя медалью и грамотой, то оказалось, что медали находятся у имперских комиссаров по делам Пруссии и у них же находится прусская государственная печать и что, таким образом, Браун может расписываться только под филькиными грамотами.