От перемены мест слагаемых (СИ)

Торин перевел недоуменный взгляд на Бильбо, которая нахмурилась и едва заметно кивнула. Неужели правда? Оружие Назгулов из старинных легенд здесь, у порога Эребора? Но ведь его ранил орк… При воспоминании об орке, выпустившем злополучную стрелу, Торин едва не вскочил со своей лежанки — даже силы откуда-то разом взялись: Кили.

Торин помнил, как его младший племянник в одиночку кинулся на огромного орка, не позволив тому закончить начатое — выстрелить в раненого Торина и убить его. Страх за Кили сковал сердце ледяными тисками, даже боль вдруг отступила. Он хотел бежать назад, на поле боя, убедиться, что с Кили все в порядке, но едва схватился за меч и вырвался из рук пытающихся удержать его Балина и Двалина, как услышал испуганный вскрик Фили:

— Кили!

Торин обернулся в ту сторону, куда бросился его старший племянник, и почувствовал, как ледяные тиски на сердце сжимаются еще сильнее. Тауриэль держала Кили на руках, а на землю капала кровь. Не черная. Красная. Голова Кили безжизненно свесилась набок, а глаза были закрыты. Чумазое лицо Тауриэль расчертили дорожки слез. За ее плечом стоял такой же чумазый и потрепанный Леголас с двумя длинными кинжалами в руках — не оставалось сомнений в том, кто расчищал дорогу сквозь поле боя для идущей с Кили на руках Тауриэль.

Фили подбежал к эльфийке и замер. Сердце Торина замерло вместе с ним. А потом Кили открыл глаза, улыбнулся разбитыми губами и просипел:

— Я убил Больга. Ты бы видел! Разделал его под орех!

И сердце Торина снова забилось. Он тяжело оперся о руку Двалина и уселся на свою лежанку, чувствуя, как опять ломит от боли раненую ногу, а в голове вновь появляется серый туман.

— Кто такой Больг? — имя казалось Торину знакомым, но он никак не мог вспомнить, где слышал его раньше.

— Отродье Азога, — неожиданно ответил голос Леголаса.

Торин распахнул глаза, удивляясь, когда успел их закрыть. Они с эльфом встретились взглядами, и Торин кивнул, выражая сыну Трандуила свою бесконечную благодарность за все. Леголас серьезно кивнул в ответ, а затем чуть улыбнулся краешком губ — похоже, не только Торин испытывал дружескую симпатию. Потом Леголас бросил быстрый взгляд на Тауриэль и, скользнув мимо Оина, несущего большую лекарскую сумку, ушел, исчезнув в ночном сумраке, возвращаясь на поле боя.

— Тебе нужно лечь, — раздался над самым ухом голос Гэндальфа, но Торин не спешил последовать его совету.

— Не упрямься, — поддержал мага Балин, но Торин так и продолжал сидеть.

— Ну же, Торин, пожалуйста? — обеспокоенно обратилась к нему Бильбо, и Торин позволил недовольно ворчащему Двалину уложить себя на лежанку.

Пока Балин напряженно переговаривался с Гэндальфом, Торин смотрел на Кили и помогающего ему снять военную амуницию бледного, сосредоточенного Фили. Вопреки улыбкам и отчаянным попыткам Кили храбриться, Торин видел, что его рана явно была очень серьезной. Король с тревогой наблюдал, как сочится алая кровь между пальцев Тауриэль, которая, по указке Оина, старательно зажимала располосованный, несмотря на кольчугу, бок Кили.

В голове Торина снова плавал серый туман. Голоса Бильбо, Двалина и Гэндальфа, переговаривающихся у его лежанки, доносились будто бы издалека. А голоса Балина и Оина, стоящих чуть в стороне, у лежанки Кили, так же, как и голос Тауриэль, взволнованно спрашивающей лекаря о чем-то, и вовсе были похожи на бессмысленный и очень далекий гул. Торин устало размышлял о том, что очень гордится своими племянниками, о том, что Кили сейчас в надежных руках, Оин обязательно позаботится о нем.

А еще Торин вяло думал о том, что, наверняка, многие воины видели, как эльфийка несла Кили на руках. Конечно, у Кили достойное оправдание — он был ранен и без сознания, но все же. Торин вздохнул. А хотя, чего он вообще переживает за это? Серьезно: после того поцелуя, свидетелями которого стали едва ли не все участники битвы, когда Тауриэль подняла Кили и поцеловала взасос прямо посреди сражения? О, Махал, какой позор для любого гнома — быть оторванным от земли, поднятым в воздух так, чтобы ноги совсем не касались твердой поверхности! Ну, не жениться же им теперь, чтобы смыть позор! Хотя, если учесть, что Кили против того поцелуя не только не возражал, а даже наоборот… Конечно, брак гнома с эльфийкой — это нонсенс, да и косички друг другу они не плели…

И тут Торин почувствовал, как Бильбо взяла его за руку — он лежал с закрытыми глазами и не видел, но сразу узнал, понял, что это она. Совсем как тогда в Лихолесье. Торину не обязательно было видеть, чтобы знать. «А и пускай женятся, — решил он. — Подумаешь, эльфийка. Подумаешь, косички не плели. Благословляю.»

========== Глава тридцать третья, или Маленькое большое подкрепление ==========