От перемены мест слагаемых (СИ)

Тауриэль, впрочем, переживала в тот момент почти так же, как её возлюбленный, а вдруг он на самом деле просто не любит её? Вдруг вся пламенность их бесед была только от возможности поговорить о любимом предмете? Вдруг она по гномским меркам совершенная уродина?!

И отводящий глаза, отворачивающийся Кили ужасно Тауриэль расстраивал — наверняка же просто боится произнести бесповоротное «ты мне нравишься, но давай останемся друзьями»! От таких предположений её бросало в дрожь, а попытки поймать всё же взгляд постоянно прикрывающего её правый бок Кили ничем не заканчивались. Тауриэль скрепя сердце решила, что каким-то образом Кили, очевидно, хочет от неё отгородиться… Но пока слова не произнесены, пока между ними только родство душ и общие интересы — она может хотя бы поцеловать его!

Кили молча отстреливался справа, Бильбо успевала воевать и около Торина, и около них, лучников, гномы образовали линию обороны, но основные войска не спешили приходить на помощь отчаянно оборонявшемуся отряду. До оставшегося позади арьергарда было рукой подать, но опасности гоблинов там пока не замечал никто. Тауриэль в очередной момент передышки шустро обернулась к младшему гномьему принцу, отстраненно размышляя, что ей на судьбе написано полюбить принца, теперь, как бы та любовь не обернулась шуткой судьбы — не оказалась бы невзаимной, как любовь к ней Леголаса.

Тауриэль примерилась, с прищуром посмотрела на вновь отворачивающегося Кили, но решительным жестом развернула гнома к себе. Ей показалось, что он покраснел ещё больше, но упрямо поднял на неё свои завораживающие тёмно-карие глаза. Взгляд, которым Кили уставился на Тауриэль, чуть не выбил почву у неё из-под ног: если он сейчас, вот прямо сейчас скажет «нет», то её сердце будет разбито навеки.

Кили, однако, молчал, откуда-то с высоты Тауриэль, правда, слышала что-то очень постороннее и похожее на рычание-пыхтение Рубинчика, но сейчас между ней и её намерением не могло бы встать ничто. Эльфийка решительно нахмурилась, стараясь придумать, как бы изловчиться и поцеловать Кили, учитывая их разницу в росте. Гном тоже нахмурился в ответ, гордо задрал подбородок и вздумал что-то сказать, но Тауриэль не собиралась выслушивать возможные отказы вот прямо сейчас. Тауриэль подхватила Кили под руки, поражаясь самой себе, но почти не чувствуя его веса, подняла и притянула лицом к лицу. В один момент его глаза оказались на одном уровне с её глазами, и эльфийка успела прочитать в них бескрайнее восхищение, прежде чем поцеловала своего возлюбленного — принца, но гнома.

Ей показалось, что мир перестал существовать, а потом соткался вокруг из того самого загадочного ничего, из которого рождаются все миры. По крайней мере невыносимо громкий шум обрушился со всех сторон, а потом невероятный рык вселенной уступил место оглушительной, сногсшибательной тишине. Вот уж так она точно никого прежде не целовала!

Дыхание у Тауриэль захватило, она оторвалась от невыносимо желанных губ Кили и подняла веки, сразу же встретив его взгляд. Взгляд, наполненный неподдельной теплотой и большой любовью. Тауриэль рассмеялась от облегчения со слезами на глазах. Кили фыркнул в ответ, видимо, разделяя её чувства… А потом со спины раздался такой слаженный «Ах!», будто там собрались все самые престарелые жительницы Лихолесья, готовые обрушить на голову непутёвой стражнице все свои чрезвычайно важные и дельные размышления о порядках и нравах.

Тауриэль потянулась обернуться, но Кили, заглянувший ей за спину, зашипел и камнем упал на землю. Тауриэль озадачилась, но не более того, и все же повернулась к неведомой рати всех бабушек Лихолесья. Которыми оказались вовсе не бабушки. Эльфийка застыла с приподнятыми бровями, оглядывая всё войско гномов, четверть войска эльфов и как минимум половину войска орков, уставившихся на них с Кили с выражением полнейшего изумления. Откуда-то из стана гномов послышалось одинокое: «И даже без косички!»

Когда Тауриэль и сама ощутила, что краснеет, и подумала, что теперь-то её точно можно считать изгнанницей, да кабы только не отовсюду сразу, нежданно-негаданно пришла помощь. Причем с той стороны, откуда Тауриэль помощи не ждала: со спины раздался мощный крик короля гномов: «Гоблины с севера!» — и у всех будто одновременно прибавилось сил, каждый сорвался с места и полетел воевать за своих.