От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Шувалову поручалось устно заявить: России не будет гарантировать такой нейтралитет, который позволил бы Германии разгромить Францию. Этот пункт вызвал острые споры. Только после того как Бисмарк предъявил текст австро-германского договора, а Шувалов отверг все невыгодные России варианты, Бисмарк принял русские условия. 6 (18) июня 1887 г. соглашение, вошедшее в историю дипломатии как «договор о перестраховке», подписали на трехлетний срок. В секретном протоколе Германия обязывалась содействовать России в восстановлении «законного правительства» в Болгарии, не допускать реставрации кн. Баттенберга и соблюдать благожелательный нейтралитет, если Россия окажется вынужденной принять на себя защиту входа в Черное море. Достаточно выгодный в тех условиях, договор лишь отсрочил разрыв русско-германских отношений.

Международное положение, сложившееся после окончания Болгарского кризиса, выявило усиление позиций Австро-Венгрии на Балканах; стремление Германии к гегемонии в европейских делах; рост англо-русских и русско-германских противоречий; укрепление общеполитических и экономических позиций Франции; обострение борьбы держав за территориальный раздел мира. В этих условиях Россия не могла оставаться в изоляции. Инициированные Петербургом в марте 1890 г. переговоры о продлении «договора о перестраховке» в мае прервались из-за отказа Берлина, что побуждало найти надежного союзника в Европе и создать противовес Тройственному союзу[821]. Его возобновление на год раньше срока и полученная в мае 1891 г. информация о возможном присоединении к нему Англии, заставили Петербург 4 (16) июля 1891 г. начать переговоры с Парижем о более тесном сближении. Соглашение диктовалось динамикой международных отношений в целом, в том числе ростом русско-германских и русско-английских противоречий и развитием русско-французских финансово-экономических связей[822].

В ходе переговоров в МИД искали таких формулировок текста документа, при которых Россия оказывала бы поддержку Франции только в случае германской агрессии, и могла рассчитывать на ее дипломатическое содействие для предотвращения осложнений в любом регионе прежде, чем они станут угрожать миру в Европе. Попытки Парижа добиться конкретных обязательств в военном отношении Петербург отклонил, опасаясь что это подтолкнет Францию начать войну с Германией. Только в начале 1894 г. проект конвенции был ратифицирован. Установившееся в результате заключения франко-русского союза известное равновесие сил в Европе позволило обеим державам укрепить свои позиции в мире и активизировать политику в других регионах.

Региональные задачи внешней политики Российской империи теперь вырисовывались так: на Балканах и Ближнем Востоке – сотрудничать с Турцией и противодействовать Австро-Венгрии в борьбе за влияние в Болгарии и Сербии. В Центральной Азии – противостоять экспансии Англии в Афганистане и Персии. На Дальнем Востоке – обеспечивать безопасность границ. Но прежде всего следовало стабилизировать положение в Европе и на Балканах. В осуществлении региональных задач Россия повсюду сталкивалась с сопротивлением других великих держав, действовавших в собственных интересах. Издавна существовавшие противоречия с Англией постепенно тесно переплетались с нараставшими противоречиями между Россией и Германией.

Ближневосточный кризис 1894–1898 гг.

Массовые выступления армянского населения против турецкого гнета, начавшиеся осенью 1894 г., стали детонатором возмущений в европейских владениях Турции, а вооруженное восстание на о. Крит под лозунгом присоединения к Греции вылилось в 1897 г. в греко-турецкую войну. Национально-освободительное движение христианских подданных Османской империи, политика Порты и соперничество великих держав за влияние на Балканах и Ближнем Востоке в совокупности породили новый международный кризис[823]. В его ходе отчетливо выделяются три этапа: сентябрь 1894 г. – январь 1896 г. (в центре внимания армянский вопрос); январь 1896 г. – январь 1897 г. (одновременное существование двух «горячих точек» – армянской и критской); февраль 1897 г. – декабрь 1898 г. (перемещение центра тяжести на решение критского вопроса).

Тактика Петербурга в ходе кризиса менялась. Впервые выработанные в конце 1891 г. инструкции для послов России и Франции в Константинополе (А. И. Нелидова и П. Камбона) для проведения там совместной политики не ликвидировали принципиальных расхождений между союзницами в этом регионе. Мотивы сотрудничества удачно сформулировал Камбон: «Будем помогать друг другу но не станем злоупотреблять этим и жертвовать ради этого чем-либо существенным». Личная точка зрения посла достаточно точно отразила позицию официального Парижа. Тем не менее новый министр иностранных дел кн. А. Б. Лобанов-Ростовский в отличие от Гирса пытался использовать союз с Францией не только как точку опоры, но и как рычаг в политике России.