От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

Впервые о решимости продолжать войну до победного конца Временное правительство открыто заявило 18 апреля (1 мая) 1917 г. в ноте правительствам союзных держав. Этот документ известен как «нота Милюкова». «Заявление Временного правительства, – говорилось в ноте, – разумеется, не могут подать ни малейшего повода думать, что совершившийся переворот повлек за собой ослабление роли России в общесоюзной борьбе. Совершенно напротив, всенародное стремление довести мировую войну до решительной победы лишь усилилось благодаря сознанию общей ответственности всех и каждого»[866]. В документе подчеркивалось, что Временное правительство будет вполне соблюдать обязательства, принятые в отношении союзников. «Нотой Милюкова» Временное правительство официально провозгласило продолжение империалистического курса во внешней политике России, подтвердив свою верность договорам, заключенным царским правительством[867].

Унаследовав от царизма секретные договоры о переделе мира, Милюков поддерживал общее направление политики Сазонова, сознавая, что обстановка не позволяет рассчитывать на более выгодные соглашения. Поэтому он добивался от союзников подтверждения условий договоров о переделе мира. Получить его от держав Антанты оказалось сложно. Потребовались повторные настояния, и к концу марта 1917 г. проблема преемственности прав и обязательств нового русского правительства была разрешена[868].

Вместе с тем Временное правительство стремилось к внешнему обновлению иностранной политики. Ликвидация царской монархии позволила представлять Антанту как союз демократических государств, борющихся против империй Гогенцоллернов и Габсбургов, султанской Турции и царской Болгарии. Исчезла необходимость отстаивать на международной арене специфически монархические интересы и поддерживать династические связи. Демократизация режима позволила приступить к ликвидации заграничной агентуры бывшего Департамента полиции при российских представительствах. Временное правительство могло эффективнее царизма использовать во внешней политике принцип национальностей.

Кабинет Львова согласился на создание после победы независимого Польского государства, но в правительственном воззвании по этому поводу от 17 (30) марта выдвигалось условие, по которому оно вступало в «свободный» военный союз с Россией. Санкционировать этот союз и необходимые территориальные изменения должно было российское Учредительное собрание[869]. В Юго-Восточной Европе предполагалось освободить от «немецкого ига» славянские народы, воссоединив с Россией земли с украинским населением и создать независимые чешско-словацкое и сербо-хорватское государства. Милюков выступал также за «округление» по национальному признаку Италии и Румынии за счет Австро-Венгрии. На Балканах, не отказываясь от традиционного покровительства Сербии, намеревались исправить «ошибку» царской дипломатии в отношении Болгарии, надеясь обещаниями компенсаций перетянуть ее на сторону Антанты. Это открывало перспективу сломить Турцию и приблизить Россию к Черноморским проливам[870].

На Ближнем Востоке Временное правительство ставило задачу освободить армян от турецкого господства, маскируя таким образом предполагаемый раздел Оттоманской империи. Восстановление в полном объеме финляндской автономии позволяло Временному правительству рассчитывать на лучшие отношения со Скандинавскими странами. Придать новое звучание заимствованному у царизма лозунгу аннексии Черноморских проливов было нелегким делом. Тем не менее Милюков не только не отказался от этой задачи, но и рассматривал ее как руководящую нить своей деятельности. Помимо очевидно важного стратегического аспекта он хотел расширить социальную базу внешней политики правительства, рассчитывая использовать заинтересованность крепкого крестьянина в обладании «воротами» для вывоза хлеба.

От свергнутого режима Временное правительство унаследовало и сохранило систему тесных связей с другими участниками коалиции. По-прежнему практиковались ежедневные встречи министра с послами Франции, Англии и Италии. От вступивших в войну на стороне Антанты Соединенных Штатов в перспективе ожидалась серьезная экономическая помощь. В Петрограде надеялись, что это станет заменой иссякавшего потока английских кредитов и морских перевозок заграничных заказов на английских судах[871].