От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

На заседании правительства 20 апреля (3 мая) милюковско-гучковское крыло потребовало применить против рабочих и солдат военную силу. В ночь на 21 апреля (4 мая) на совещании правительства с делегацией Исполкома последний согласился считать инцидент исчерпанным. Но демонстрации и митинги с обеих сторон продолжались. Столичный гарнизон был явно на стороне Петроградского Совета. Временное правительство выработало разъяснение, которое не отменяло ноты, но утверждало, что она не противоречит декларации 27 марта (9 апреля). Исполком признал разъяснение удовлетворительным, чем сделал шаг навстречу провоенной политике правительства.

Однако протестное движение ширилось, охватило фронт. Правое крыло Временного правительства тщетно попыталось сделать ставку на силу, но генералу Л. Г. Корнилову пришлось покинуть пост командующего столичным округом, а генерал Алексеев признал невозможным при определившемся настроении армии оказать своим единомышленникам в правительстве не только военную, но хотя бы морально-политическую поддержку. Наиболее влиятельные представители союзников: А. Тома, Бьюкенен и Д. Р. Фрэнсис склонялись к более гибкой линии, отстаиваемой А. Ф. Керенским, М. И. Терещенко и Н. В. Некрасовым.

25 апреля (8 мая) Временное правительство приняло, а на другой день опубликовало обращение о положении в стране и необходимости создания коалиции. В декларацию нового кабинета включили обещание вести «деятельную внешнюю политику», стремясь к скорейшему достижению всеобщего демократического мира. Кроме того, предполагалось вести подготовку переговоров с союзниками в целях пересмотра соглашений на основе декларации от 27 марта (9 апреля)[888]. Милюков лишился министерского поста, но лидеры Совета согласились включить в программу задачу двинуть армию в наступление.

Второй кабинет Г. Е. Львова отличался не только коалиционным характером (в него вошло 5 министров-социалистов), но и выдвижением на первый план другой политической фракции: триумвирата Керенского, Терещенко и Некрасова. Их центральной идеей было использовать сотрудничество с революционно-оборонческими силами для организации наступления на фронте, стимулировать волну шовинизма и на этой основе укрепить государственную власть. Они рассчитывали также, что наступление поднимет авторитет России в Антанте и позволит оградить ее наиболее существенные интересы при ревизии условий передела мира.

Новый министр иностранных дел Терещенко по сравнению с Милюковым был мало подготовлен к руководству дипломатическим ведомством, но умел сотрудничать с министрами-социалистами. В конфиденциальной беседе с японским послом 7 (20) мая Терещенко откровенно разъяснил, что война ни в коем случае не прекратится[889]. Лейтмотивом деятельности нового правительства стала активизация усилий России в военной области. Требование опубликовать тайные договоры Антанты Терещенко решительно отверг[890].

В целях камуфляжа новый кабинет использовал социалистическую терминологию. «Формула мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, – говорил Терещенко, – вполне может обеспечить национальные интересы России… Интернациональный статус, обеспечивающий пользование Проливами всем прибрежным странам, откроет ей выход в Средиземное море. А принцип свободного самоопределения народов будет благоприятствовать России больше, чем Германии, ибо балканские народы, имея свободу выбора, будут гораздо больше стремиться к сближению с Россией, чем с Германией»[891].

Рассуждая о будущем мирном урегулировании с Германией, Терещенко настаивал на недопустимости «явных и скрытых аннексий» с ее стороны, но применительно к Австро-Венгрии на первый план выдвигал принцип самоопределения народов, что позволяло присоединить Галицию к России, создать югославянскую федерацию вокруг Сербии и вычленить из империи Габсбургов другие славянские земли.

Некоторые перемены в организации МИД афишировались как радикальная демократизация. Последовали кадровые перестановки, особенно в заграничном представительстве, в союзные страны направили историка С. Г. Сватикова, в задачу которого входило расследование прошлой деятельности русской заграничной охранки и принятие мер к ее ликвидации. Параллельно с деятельностью МИД кабинет допускал внешнеполитическую активность Петроградского Совета. Важной частью идеологической подготовки наступления было создать у масс иллюзию, будто правительство активно добивается превращения своей внешнеполитической программы в общую платформу держав Антанты.