От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века

В самой инструкции для работы на конгрессе в Аугсбурге Кейзерлингу и И. Чернышеву сообщались варианты российских условий мира и запасные позиции на тот случай, если отдельные требования не удастся отстоять. Первым из требований было, естественно, закрепление за Россией Восточной Пруссии. Если этого не удастся добиться, то можно было потребовать от Фридриха II компенсации в 12 млн талеров[539], а до тех пор, пока они не будут получены, Восточная Пруссия останется под русским контролем. Если и это не будет принято, следовало предложить вариант выплаты Фридрихом II 1 млн червонных[540] и уступку России четырех уездов – Эльбингского, Драгимского, Бютовского и Лауэнбургского (на балтийском побережье западнее и восточнее Гданьска), о которых Россия затем могла бы вести переговоры с Польшей. Миллионом червонных можно было в крайнем случае пожертвовать, но на условии передачи уездов нужно было «крепко настоять», так как они принадлежат Фридриху II временно, официально являясь собственностью польской короны, и Россия намерена вернуть эти земли законному владельцу на будущих переговорах с Польшей по пограничному вопросу.

Последним редутом русской дипломатии («ультиматумом») в случае, если европейские державы категорически не согласятся на какие-либо территориальные приобретения России, было требование выплаты прусским королем 2 млн червонных и право оккупации русскими войсками восточнопрусских портов Пиллау и Мемеля до окончания денежных расчетов[541].

Уверенность российской дипломатии опиралась на силу русской армии.

С приходом к власти Елизаветы Петровны во всех областях жизни началось своеобразное «русское возрождение», затронувшее и армию. Фельдмаршал Б. Х. Миних был сослан. Опытные иностранцы, служившие на высоких должностях, стали уезжать из России. Оставшиеся иностранцы старели и умирали, как, например, фельдмаршал П. П. Ласси. Несмотря на такие кадровые потери, лица иностранного происхождения всё же составляли крупную часть русского офицерского корпуса, и набор иностранцев на русскую военную службу продолжился. Наряду с этим росли в чинах и молодые русские полководцы, составившие затем славу екатерининского царствования и громко заявившие о себе как раз в Семилетнюю войну – П. А. Румянцев, З. Г. Чернышев, А. В. Суворов. Но в силу молодости и невысоких чинов они не могли тогда возглавить русскую армию и применить в войне с Пруссией все свои таланты, хотя и Румянцев и Чернышев, начавшие войну генералами, к концу войны получили под командование крупные корпуса, действовавшие отдельно от основных сил армии.

Следует отметить и боевые качества собственно русской армии. Мнение военного историка XIX в. Д. Ф. Масловского о высоком уровне елизаветинской армии времён начала Семилетней войны стало общепризнанным. Однако из анализа свидетельств современников следует иной вывод. Русская армия, в свой первый неудачный поход в Восточную Пруссию действительно походила на плохо управляемую орду кочевников, переселяющихся куда-то в кибитках во главе со своим погрязшим в пышности и неге вождём. Сражение при Гросс-Егерсдорфе 19 (30) августа 1757 г. действительно было выиграно вопреки всему, только стойкостью русских солдат и инициативой полков Румянцева, подоспевших на помощь товарищам в самый нужный момент, что и предопределило поражение пруссаков.

Назначенный после отстранения фельдмаршала С. Ф. Апраксина новым командующим В. В. Фермор первым делом стал наводить порядок в армии и заботиться о дисциплине при походе и в отношениях с местным населением. В какой-то степени судьба Фермера сходна с судьбой Барклая де Толли в Отечественную войну 1812 г. Иноземец, не пользовавшийся симпатиями как солдат, так и подчинённых генералов, подозреваемый в тайном служении врагу смещённый с поста, но стоически перенесший это и продолживший службу в русской армии, он заложил основу ее будущих успехов, выпавших на долю сменивших его полководцев.

Битва при Цорндорфе 14 (25) августа 1758 г. показала как ошибки русского командования, так и двойственное поведение русских солдат – одни стойко погибали в яростном бою, другие разбежались и перепились на поле боя. После Гросс-Егерсдорфа у солдат сложилось впечатление, что сражение выигрывают не проворонившие приближение врагов генералы, а именно они, и достаточно лишь броситься вперёд на пруссаков, чтобы прогнать их. Цорндорф наглядно показал ошибочность такого мнения, и уже на поле боя солдаты стали искать тех командиров, кто указал бы им, что делать, когда беспорядочное наступление на врага не приносит успеха. Строгий, но вместе с тем материнский выговор императрицы окончательно заставил солдат стремиться загладить ошибки и осознать необходимость командования в бою.