От весны до осени, или Повесть про девочку

Насмотревшись до черноты в глазах, полуослепнув от сверкания и блеска, бредем вдоль главного русла, ищем узкое место, очень хочется на ту сторону, там выше, там на взлобке земля показалась, мы уже видим ее, и еще мы видим — вот так подарок! — там, оттуда, из-за этого взлобка выглядывают ветки уже цветущей вербы, нам даже видно, какие пушистые, желтые цыплята усеяли их.

Неужели не найдем, где прыгнуть?

Ага, вот! — вон снежный мысок на том берегу ручья.

— Смотри, Дашка, — кричит мне Шура, она немного сзади идет, — под этим земли нет!

Но я уже прыгаю, отталкиваясь палкой, как шестом, погрузив ее в середину ручья.

Я бы, наверное, допрыгнула, если б не ледяное дно. Палка скользнула, и я шлепнулась в воду. Я судорожно хваталась за снежный бережок, а он ломался, обваливался, и я чувствовала, как заносит быстрой водой ноги, разворачивая меня вдоль ручья. Палку-то мою унесло сразу. Но я все-таки выкарабкалась. Думаю, что все очень быстро произошло, хоть мне казалось, я целую вечность барахталась в обжигающей воде. Шурка даже не успела закричать. И я молча уселась на берегу. Было как во сне: немо, глухо. Исчезли все звуки, и вода не шумела. Только очень ярко светилось все кругом. У самых моих ног бегущая коричневая вода несется. А на ногах-то: блестящие, совсем как новые — потому что мокрые! — калоши. Горячая радость плеснула мне в лицо, включила снова все звуки, Вернула голос.

— Шурка-а! — завопила я. — Калоши-то, а? — Я задрала ноги, чтоб она убедилась.

И тут же вскочила, впервые почувствовав, как противно-мокрый холод облепил все мое тело до пояса.

Мокрая, вот и хорошо! Мне теперь все нипочем!

— Сейчас я тебе вербы наломаю! — крикнула я и побежала к оттаявшему пригорку.

Вот она, новая земля!

Я шагнула на проталинку, она казалась на вид такой же теплой, курилась легким, чуть заметным парком, я даже шлепнула по ней ладошкой. Но холодной была земля!

— Еще согреемся! — сказала я ей про себя и побежала к вербе, с трудом вытаскивая калоши из вязкой пашни.

Всего-то три шага по земле, потом снова снег. За этим пригорком круглое, словно блюдце, и такое же мелкое углубление. Здесь долго держится весенняя вода, вплоть до летней жары, и пушистые шарики на лаково блестящих лозинах краснотала получаются самые желтые, самые крупные и душистые.

Хорошо, что я уже мокрая. А то бы не достать самых красивых кустов. Я ломаю лозины, стоя по колено в воде. Но скоро ноги заходятся ломящей болью, и я бегу назад и с разбега прыгаю через поток, без страха и потому ловко.

Шурка берет меня за руку, как маленькую.

— Ох и простынешь! — задыхаясь, на бегу приговаривает Шурка. — Ох и про-сты-нешь!

Что рассказывали древние греки

Дома меня бабушка встретила круто: «Добегалась, лыска без узды? Допрыгалась — мне на шею? Мало мне забот! Не было печали!»

Но, ругаясь, бабушка быстро снимала с меня мокрое — у меня самой руки не гнулись, застыли, — натирала ноги водкой и достала папины новые толстые шерстяные носки. Я натянула их до колен, и ноги мои скоро уже пылали жаром и гудели, как самоварная труба при хорошей тяге.

Я быстро согрелась от горячего чая с сухой малиной. И, угнездившись под горой одеял и тулупом поверх всего, быстро уснула, будто погрузилась в темную, теплую глубину, где мне ничто не угрожает. Я засыпала, а все мое тело — руки, и ноги, и кожа, и каждая жилочка — ощущало, как надежно они укрыты, как лелеют их теплота и темнота, и можно обо всем забыть, доверившись безопасности, и спать, спать, спать без оглядки!

Я проснулась только на следующее утро, поздно, когда все разошлись на работу, и в ясли, и по делам. Солнце и тишина. Краем глаза я видела кусок солнца где-то у меня за изголовьем. Что-то оранжевое, жаркое сбоку заставило повернуть голову.

Большая ярко-оранжевая книга светилась и сияла в потоке света, падавшем на стул. Золотыми буквами блестело длинное название: «Что рассказывали древние греки о своих богах и героях». У меня сердце замерло и, чувствуя, как волосы на голове приподнимаются от восторга, я схватила книгу. Ух, тяжелая! Древние греки! Это — Язон, аргонавты, Медея, золотое руно. Это — железные птицы-гарпии! Это — Медуза-Горгона! Больше всего на свете я любила слушать, как папа рассказывает легенду о корабле «Арго», который отправился в Колхиду за драгоценным золотым руном. Об отважном экипаже «Арго» — аргонавтах, среди которых главным был Язон…