Отбор для дракона. Возлюбленная дракона

– Или все же лжете вы, – голос Аллена был холоднее льда, что покрывал Алмазные острова. – Какую тайну вы от меня скрываете, герцогиня Тард?  В чем боитесь признаться?

Мишель задрожала всем телом, но продолжала молчать.

– Значит, лжете? – с напором повторил Аллен.

– Я не могу вам ничего сказать, Ваше Величество!  – надрывно крикнула Мишель. – Это не только моя тайна!

– Достаточно, мы возвращаемся, – Аллен больше не смотрел на нее.

– А я? – бросила ему вслед Мишель.

– Безусловно, вы возвращаетесь с нами, герцогиня, – ответил Император, седлая лошадь. – Мы же не бросим вас здесь.

Мишель просияла, а в ее взгляде промелькнуло облегчение, однако следующие слова Аллена заставили герцогиню вновь впасть в отчаяние:

– Но по возвращении в Турмалин вы соберете свои вещи и отправитесь домой. Сожалею, герцогиня, но это испытание вы, в отличие от остальных невест, не прошли. Все присутствующие тому свидетели.

Он пришпорил коня и помчался прочь, не дожидаясь остальных.

«Бертон был прав.  Мишель не прошла испытание Искренностью. Что же она скрывает? Какую тайну?  И откуда об этом узнал сам Бертон?» – эти и еще с десяток разных вопросов крутились в голове Аллена всю обратную дорогу до Турмалина. Как и утром, остальные драконы следовали за ним на почтительном расстоянии. Мишель тоже была среди них, и даже драконье обличье не могло скрыть, в каком унынии она сейчас находилась. Еще в Алпаните, перед отлетом, Мишель, не обращая внимания на присутствие других невест, устроила истерику, плакала и умоляла Аллена не отказываться от нее, однако свой секрет так и не выдала. Император тоже оставался непреклонен. Нет, на этот раз слезы  Мишель не вынудят его простить ее и поступить иначе, чем задумал раньше. Хватит. Он достиг черты и более не повернет назад. А Мишель лучше поскорее вернуться к себе в Биатр. Аллен надеялся, что все случившееся станет для нее уроком. Впрочем, сам он из этой ситуации тоже вынес важный урок: не доверять никому. Ни-ко-му. Даже если сердце противится и кричит об обратном.

До Турмалина долетели еще засветло, небо только-только начало окрашиваться багрянцем.

– Можешь остаться во дворце на ночь, – разрешил Аллен Мишель, взгляд которой был переполнен тоской и обреченностью, точно у раненого зверя. – Я отправлю твоему отцу письмо, чтобы он ждал тебя завтра.

Затем Аллен нашел глазами Бертона и призывно махнул ему рукой:

– Идем, поговорить надо.

Брат без лишних вопросов последовал за ним в императорские покои. Аллен снова жестом предложил ему присесть, сам подошел к столику, где стоял графин с грохком, покрутил тот в руках. Поставил обратно и наконец взглянул на Бертона:

– Откуда ты узнал, что Мишель есть что скрывать?

– Чутье, – Бертон усмехнулся. – Не более того.

– Так уж и чутье? – Аллен тоже усмехнулся, продолжая испытывать брата взглядом. – Ты что-то опять задумал, Бертон?

– Довольно, Аллен, – брат поморщился. – Нам уже нечего делить. Объект наших разногласий исчез. Давай прекратим это глупое противостояние.

– По-моему, это противостояние первым начал ты, когда решил вести игру за моей спиной, – напомнил Аллен.

– Ты снова о Линэль? – Бертон спокойно произнес ее имя, сердце же Аллена предательски дернулось.

Он не заметил, как снова схватил графин с грохком.

– Наливай, – Бертон кивком показал на сосуд с напитком. – Сейчас он нужен нам обоим.

Аллен колебался недолго. Откупорил хрустальную бутыль, наполнил тягучим янтарным напитком два кубка. Бертон тоже подошел за своей порцией, легонько чокнулся с бокалом брата и сделал несколько больших глотков.

– Хорошо… – протянул, блаженно жмурясь.

Аллен тоже отпил из своего кубка. По телу тут же разлилось приятное тепло, расслабляя мышцы и притупляя душевную тоску. Он опустился в кресло напротив Бертона и спросил:

– Что ты сейчас чувствуешь?

Тот сразу понял, о чем он. Вернее, о ком. Впрочем, Аллен и не сомневался, что поймет.

– Пустоту, – отозвался Бертон, махом допивая остатки грохка, затем продемонстрировал брату свой пустой кубок: – Вот примерно так.

Аллен улыбнулся одним уголком губ: брат в точности передал его нынешние чувства. Что за насмешка судьбы?

– Смешно, правда? – эхом подхватил его мысли Бертон. – Теперь мы оба ни с чем.  Зачем тогда все было?

Он снова подхватился с места, но лишь для того, чтобы наполнить себе бокал очередной порцией грохка.

– И мне, – теперь уже попросил Аллен, протягивая ему свой пустой кубок.

– Отличный грохк, – похвалил Бертон, смакуя напиток. – Из Черного Опала?

Аллен кивнул.

– Оно и видно. Только у грохка бридов такой выраженный привкус робу, – одобрил брат. – А насчет Мишель… Ответ прост. Она слишком одержима тобой. А у одержимых женщин обязательно есть секреты. Нет, даже страшные секреты, – он пьяно хмыкнул. – Зуб даю, что она обращалась к ведьме и пыталась тебя приворожить. Вот и вся ее тайна. Но кто ж в этом признается?  Да и приворот – дело нелегальное, а тут еще и самого Императора, – Бертон многозначительно потряс указательным пальцем и снова хохотнул. – Вот ведьма и взяла с нее клятву, что она никому не расскажет, у кого делала приворот. Логично?