Отчаянные характеры

Они сидели за маленьким круглым столиком, их колени соприкасались, пока он не отодвинул свой стул. Они говорили о книге, которую он читал, – о раскопках сэра Леонарда Уолли в турецком Хатайе близ Антиохии. Это его новое хобби – доклассическая история, сказал он. А как она? И какое у нее хобби? Хорошо выглядишь, сказал он, похудела, и она улыбнулась, да, да, она сейчас стройнее, чем когда-либо. Она отметила, что он теперь носит очки. Для чтения, уточнил он. Молчание между ними напоминало сон; ее глаза слипались, когда она не слышала его голос. Он немного обрюзг, подумала она, но спросила лишь, не прибавил ли он в весе.

Возможно, его лицо всегда останется таким – со светлым взором, незамутненностью, какой-то прозрачностью выражения. Это всего лишь отмирающая безмятежность, говорила она себе, которая приспособилась к жизни, но немного истрепалась в процессе.

Она поделилась с ним, что чувствует себя не очень хорошо. Она не сказала, что пережила невосполнимую утрату. Вместо этого она начала, несколько нерешительно, перечислять свои недомогания, усталость, анемию, и ее ошеломило ироничное выражение его лица, когда он слушал ее. Она не могла сказать, в чем оно заключалось – в слабой улыбке, в прищуренных глазах, в едва заметной перемене позы. Он посадил ее в такси. Она оглянулась на него в заднее стекло. Он не смотрел ей вслед, а изучал витрину магазина.

Семь

Отто стоял у окна. Небо было пепельным. Софи не могла разглядеть его лица, но видела, что его внимание приковано к чему-то на улице. Он держал свою пижаму в руке. Голый, рядом с выпирающим краем комода, он выглядел уязвимым, съежившимся, и словно умолял о чем-то. Когда она поднялась с теплой постели – притупилось только самое острие ее усталости – и подошла к нему, она увидела на его лице выражение унылого отвращения.

– Который час? – спросила она.

– Не знаю… около семи, наверное, – ответил он, не глядя на нее.

Она проследила за направлением его взгляда. По противоположной стороне улицы молча шел Негр, его шатало между тротуаром и газоном. В одной руке он нес скомканные штаны. В другой держал зеленый пластиковый аэроплан. Его голые ягодицы, нависавшие над дико раскачивающимися ногами, сохраняли подобие равновесия. Внезапно его бросило на черные металлические перила. Он рухнул, его колени согнулись в неистовом преклонении, шляпа отлетела, голый зад приземлился на пятки. Он вскинул одну руку в воздух, другой ухватился за перила, зеленый аэроплан врезался в металл. Его начало рвать.

Мимо прогрохотала черная машина. Водитель увидел Негра, его откинутую назад голову, закрытые глаза. В эту секунда шляпа наконец приземлилась в канаву. Бешеным рывком вперед его снова вырвало.

– Не смотри… – взмолилась Софи, потянув Отто за руку.

– Шш…

– Отойди. Пойдем в постель.

– Подожди!

– Не нужно смотреть. Это неправильно…

– Он свалился в нее.

Где-то позади дома завыла собака, затем последовала серия мучительных воплей, разбегающихся и скользящих в неподвижном густом сером воздухе. Софи положила руку на талию Отто. Кожа была холодной и липкой.

– Хотела бы я жить там, где не мучают собак, – сказала она.

– Версаль, – пробурчал он и воинственно посмотрел на нее. – Почему ты так рано встала?

Не дожидаясь ответа, он пошел в ванную. Она опять посмотрела на улицу. Негр распластался перед металлическим мусорным баком, прикованным к перилам, за которые он всё еще держался. Его рука отцепилась и упала на тротуар, зеленый аэроплан лежал в нескольких футах. Она вдруг осознала, как ей самой нехорошо; во рту неприятный привкус, тело измучено, разум развращен воспоминаниями. Она снова усыпила себя, лелея воспоминания о Фрэнсисе Эрли, как старая карга лелеет одеяльце младенца. Ее руки тяжело свисали по бокам. Комната казалась затхлой. Она услышала шум воды в туалете, потом открылся кран, потом послышался топот ног: Отто возвращался в спальню. Ей хотелось снова заснуть, но она так и осталась стоять перед окном, держась за шторы, ощущая их тяжесть. Она подумала, что надо отдать их в чистку. Негр слегка пошевелился.

– Боже! Он встает, – сказала она.

Отто вздохнул и свалился в постель, укрывшись одеялом.

– Как укус?

– Лучше, мне кажется, – сказала она, зажигая маленькую настольную лампу и осматривая свою руку. Припухлость всё еще была заметна, но краснота уменьшилась. – Болит. Вся рука болит. Но выглядит получше.

– Тебе нужно сделать прививку от столбняка сегодня. Ее можно сделать где угодно, – похоже вся эта ситуация его утомила.

– О, всё будет в порядке, – сказала она. Ей и самой это надоело.

Он пристально посмотрел на нее сквозь полузакрытые веки.

– Ты увиливаешь, Софи, – сказал он. – Есть вещи, которые нужно просто сделать, без лишних разговоров.

– Может, он не пьян. Может, он болен, – сказала она.

– Он пьян, – сказал Отто. – Иди в кровать.

– Откуда ты знаешь!

– Не кричи.

– Почему ты не оставляешь места для сомнений? Может, у него эпилептический припадок? Сердечный приступ! Ты такой ловкий, любого можешь подловить… американская форма мудрости! И даже если он действительно пьян? Он уже достаточно страдает!