Отдайся за Миллион (СИ)

— Так говори, — присаживаюсь на диван, переплетая пальцы между собой.

— Вы пока общайтесь, а мы с внучкой в магазин сходим, — аккуратно встревает мама.

— Бабуль, мы же только оттуда пришли? — и все же Елизавета вкладывает ручку в ладонь бабушки.

— Я забыла для пирога специи купить.

Наступает гробовая тишина. Ключевое слово гробовая. Вопреки боли что сочится, внутри ощущаю арктический холод.

Какая ирония все же складывается, когда человек ослеплен, то совсем не замечает, что творится под носом. Конечно же, ведь любовь слепа.

Но стоит обрести озарение, цена которой неизмерима высока, то отчетливо видишь полную картинку перед собой.

Я практически не узнаю мужчину, сидящего напротив. Очень горько понимать, что, прожив немалый срок с супругом, он оказывается незнакомцем.

Взгляд чужой. Предпочтения поменялись. Противоречивые понятия о счастье. Какие все же мы разные.

Перекрестный зрительный огонь длиться не более минуты.

В итоге он встает, проходит к журнальному столику, берет охапку роз, которых изначально не заметила. Приблизившись, присаживается на самый край мебели.

— Это тебе, — протягивает цветы.

— Ты собрал вещи? Подал на развод? — Не двигаюсь. Лишь отворачиваюсь, так как не в силах выносить его парфюм.

— Рика. Прости меня маленькая. Не надо импульсивно принимать решения. У нас семья и я категорически против твоих намерений, — гипнотизирую одну точку. Вернее, светлые виниловые обои. Мы их клеили, когда въехали в квартиру. Наше первое приобретение — ипотека.

— И что же ты предлагаешь? Сохранить брак?

— Да, именно. Я обещаю все исправить, — столько твердости и уверенности в сказанном, что поворачиваюсь к нему лицом.

— Как? — У Степана пролегает тень по лицу. То ли его одолевают сомнения, либо он в потрясении. Вероятно, не предполагая, что примирение пройдет настолько быстро и гладко.

Между тем продолжает:

— Ты будешь купаться в роскоши и любви. Я мир положу к твоим ногам. Сделаю, все что бы ты забыла об инциденте в клубе. Это лишь бизнес, маленькая. Только не говори о разводе. Выброси эти мысли. Я на все согласен. Да к тому же подумай о Елизавете.

— Вот как? — Шепчу растерянно, но больше разочарованно.

— Я обещаю сделать тебя самой счастливой.

— Хорошо. Если ты в самом деле считаешь, что можно спасти брак...

— Рика... Любимая... Малышка, — убирает в сторону цветы. Ладонями обхватывает лицо, заглядывает в глаза, пытается оставить поцелуй на губах. Уворачиваюсь.

— Но у меня есть одно условие, Степан, — предлагаю на выдохе.

— Что угодно, Рика. Проси, чего душа пожелает, милая моя.

— Я проведу ночь с другим мужчиной. Если пожелаешь, выберем кандидата совместно, — озвучиваю твердо. — А на следующий день вернусь, и мы заживем как ни в чем не бывало. И ты выполнишь вдоволь, все озвученные обещания, — говорю с расстановкой и полной решимости.

— Что? Повтори, что ты сейчас сказала? — Сужает веки в неверии. Осмысливает сказанное, вперив яростный взгляд, желая просочиться сквозь кожу.

— Предлагаю ради справедливости, уровнять наше положение. Что одна ночь против твоей многолетней связи? И это только то, что мне известно.

— С*КА, — он звереет моментально. Наотмашь бьет букетом о стену. Все настолько внезапно происходит, что жмурю веки. — С*ка. Ты что бл*ть говоришь? Какая на х*й ночь? У тебя крыша поехала? У тебя кто-то есть? — пятерней цепляет подбородок, поворачивает к себе. — Смотри на меня, — в голосе вибрирующий металл. Подчиняюсь. Мужское лицо перекошено, ноздри трепещут. Серебро сливается с каждым вкраплением радужки, от гнева темнеет. Страшно ли мне? Ни капли. Внутри как в гробу. Никакого отклика.

— Отпусти меня, — шиплю. — И. Больше. Никогда. Не смей прикасаться.

— Я спрашиваю у тебя есть еб*рь? Отвечай, — рычит свирепея, сверлит графитом, видимо пытается найти правду.

— Ох если бы Степан, — говорю запальчиво. — Я бы без промедления простила тебя. Одним мужиком больше в постели или меньше, какая разница. Мы же в одной телеге. Только вот есть неприемлемые вещи для меня. Одна из них — измена. И да, это распространялось на тебя, в том числе. Поэтому нет, Степан. Я не смогу проглотить предательство. Даже ради Елизаветы. Это мой предел. Максимум, через который перешагнуть не удастся. А теперь отпусти, мне больно, — не выдерживаю, слезы все же катятся и грудь сжимается, от обиды, что горит внутри.

— Ты моя жена, ею и останешься. Запомни это, — отвечает минуту спустя. —Я не дам тебе развода.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ГЛАВА 28