Отдам босса в хорошие руки

— Не скажи, — не соглашается он. — Вот ты меня полюбила просто так, без оглядки на то, кем я работаю, сколько зарабатываю сейчас и каким будет мой годовой оклад через несколько лет.

— Это потому, что ты тогда вообще не работал, — отшучиваюсь.

Он усмехается, согласно кивает, но на этот раз усмешка выходит несколько грустной.

Но я не успеваю спросить, что его гложет.

— Единственное, о чем я жалею, — рука Тимура ложится поверх моей, — что мы не смогли уехать вдвоем. Но ничего, сейчас все наладилось, я уже более-менее стою на ногах, так что… сколько там тебе отработать осталось, чтобы выиграть пари у моей мамы? Неделя? Две? Доработаешь, и смело собирай чемоданы.

Он принимается описывать, в каком огромном и красивом городе мне предстоит в скором времени жить.

Рассказывает, какие меня могут ждать перспективы как супругу такого видного парня, и как хорошо, что мы наконец будем вместе.

А я вдруг отчетливо понимаю, что радости нет.

Даже с учетом того, что в его планы входит не только мой отъезд, но и свадьба. Свадьба, которую я ждала целых два года…

Я чувствую, что угодно — ностальгию, легкую тоску, толику сожаления, тихую грусть, изумление.

А радости от его предложения нет.

Глава 63

Алла

Между нами нет напряжения, натужных пауз или неловкости, нет неудобных вопросов — нет ничего, к чему я морально готовилась.

Тимур ведет себя так, будто мы расстались ненадолго, буквально вчера, и ничего необычного нет в том, что наконец-то увиделись. Другие страны и города остаются каким-то фоном, не более.

Он снова с легкостью вписывается в мое пространство, как будто ничего не менялось. Мы пьем чай — это наше совместное увлечение. Он в прикуску с тортами, а я — с его разговорами.

Мне кажется, за пару часов я узнаю куда больше, чем за два года. По скайпу, по телефону у нас, как у всех, было куда больше общих фраз, чем сейчас. Он то и дело поворачивает ко мне свой смартфон, чтобы я посмотрела на его коллег, руководство, на огромную корпорацию, в которой успешно работает.

Радуюсь его успехам, смеюсь над забавными моментами, с которыми он сталкивался, пока обвыкал. Отделываюсь скупыми фразами, когда он интересуется, что нового у меня. Потому что те изменения, о которых действительно стоит упомянуть, стоят в горле комом и все еще под огромным сомнением. Я и сама в них толком не разобралась, чтобы пытаться объяснить кому-то еще. Дома без изменений, он и сам это видит и знает. А моя работа его не волнует.

Он четко очерчивает, что терпит ее только ради того, чтобы я выиграла спор.

И ликовать бы, что он на моей стороне, или хотя бы от того, что скоро я вкушу вкус долгожданной победы, а я чувствую горький привкус, и только.

И с сожалением понимаю, что за два года мы слишком многое потеряли. С Тимуром просто, легко, как и раньше. По-прежнему интересно, временами смешно. Он привлекательный парень, нас многое связывает. Но что-то важное, дорогое, возможно даже бесценное, безвозвратно утрачено.

Он рассказывает, балагурит, втягивает меня в свое настоящее, но я то и дело выскальзываю из его настоящего в собственное. Понятия не имею, в какой именно момент они разделились: мое настоящее и его. И не знаю: реально ли все это склеить.

Иногда прихожу к выводу, что нет, и лучше не медлить, не пытаться, не давать шанс друг другу, чтобы не жить потом в пустоте. Пытаюсь начать разговор, кручу на языке признание в том, что встретила другого мужчину, правда, пока не представляю, что у нас будет и что есть сейчас. Даже успеваю произнести несколько слов подготовки…

Но то и дело сбиваюсь.

Открытость Тимура, его уверенность, что у нас все в порядке, а это лишь минутное замешательство после долгой разлуки, и очередная его история обрывают мои откровения.

И я малодушно молчу.

Слушаю дальше, киваю.

И думаю о мужчине, чьи пошлые, но горячие слова отзвучали, но все еще не отпускают. Сковали сильнее веревок и незаметно, как сеть умелого паука, тянут меня обратно, к нему.

— Ну что, — объявляет громко Тимур, наверное, увидев, что я выпала из беседы, — приступаем к подаркам!

Он тащит меня за руку в гостиную, туда же вскоре возвращается с увесистым чемоданом, открывает его и, подмигнув, предлагает:

— Может, дальше сама? Здесь все для тебя.

— Не стоило, — бормочу я, рассмотрев этикетки известных брендов.

Он усмехается, выдергивает меня с дивана и, обняв, заверяет:

— Стоило, Аль, стоило. Мне хотелось сделать тебе приятное. Ты стоишь гораздо больше, чем все это барахло.

— Ну хоть на этом спасибо, — ворчу, сажусь на пол и рассматриваю гостинцы, потому что даритель на этом настаивает.

Он хохочет, усаживается вместо меня на диван и с ожиданием наблюдает за моей реакцией. А я перебираю дорогие вещи и совершенно не представляю, что теперь с ними делать. Особенно с нижним бельем, которым он решил меня обеспечить минимум на два года вперед.

Кручу в руках комплект из провокационных трусиков и прозрачного обтягивающего пеньюара черного цвета. Перехожу к белому, еще более пикантному. Провожу ладонью по красному — безумно красивому, которое смотрелось бы безупречно, сексуально и возбуждающе. И оставляю в покое.