Отделенные

– Так ли, дитя? – Оронаэл пристально взглянул на шестисотлетнее «дитя», а потом продолжил говорить с рыцарем: – Жидкий атал не может действовать на людей или других двуногих точно так же, как на эльфов. Поэтому если люди придумали нечто похожее по свойствам, то им требовались Дети Леса в качестве подопытных.

По мнению Эйсгейра, показания и догадки Арделор все равно не позволяли с полной уверенностью обвинить в похищении Детей Леса. Похитителей с пристрастием допросили и допрашивали до сих пор, но уже стало ясно: не они сами это организовали. Арделор утверждала, будто тем неизвестным, который приходил в дом, был эльф. На эту мысль ее навела манера речи. А вот трое бандитов такими тонкими знаниями не обладали. И не могли сказать ничего, кроме того, что им предложили похитить знатную эльфийскую леди ради огромного выкупа, а они согласились. Но с поиском этого неизвестного даже следователи Леса зашли в тупик. Как его найти?

– Я должен хорошо подумать, о чем говорить совету. – Оронаэл вздохнул и поднялся из-за стола. – Но будьте уверены, все услышат мои сомнения и слова Лори. Ваше высочество, я не собираюсь выдвигать никаких обвинений и требований ни Северным землям, ни Королевству людей.

– Но если это все-таки люди похитили Арделор? – спросил рыцарь. – Сейчас наверняка утверждать все равно нельзя.

– Тогда я надеюсь, вы приложите все усилия и найдете причастных, – сказал Оронаэл, уже стоя у двери. – А требовать ответ с невиновных или хуже того, развязывать войну против многих из-за преступлений немногих я не желаю.

Оронаэл постоял, помолчал, потом обратился к Миррину:

– Виркай дома Тавеллан, я говорил с тобой, потому что знаю: ты в этом не участвовал. И знаю: ты все расскажешь Эмиэлю. Но прошу, убедись сначала, что Первый советник ни при чем. И вспомни определение государственной измены, дитя, особенно его вторую часть, – сказал он и вышел.

Миррин белым полотном висел на спинке стула. Спрашивать, какое определение эльфы дали государственной измене, судя по всему, не было смысла. Показания Арделор остались на столе.

– Миррин?

Но он не ответил.

– Миррин, – снова сказал Эйсгейр, – почему Оронаэл назвал тебя «дитя»?

– Для него все дети, – пробормотал тот. – Он один из старейших эльфов Леса.

Рыцарь вдруг почувствовал, будто и сам «дитя» лишь немногим старше Миррина.

– Но почему он так назвал тебя?

– Он ведь использовал не обычное слово. Так говорят, когда старший хочет выразить особое уважение младшему. Предки, Эйс, неужели, все думают, что я выдаю тебе тайны Леса? Так может, я зря…

– Скажи мне все-таки, почему Арделор считают героем?

Миррин опять долго молчал, но когда Эйсгейр уже и не надеялся получить ответ, все же заговорил:

– Она рожает детей, Эйс. Чужих детей. Ни один сын Леса не может дать ей живое семя. Бесплодны не только женщины. Все. И лишь малая часть женщин способна выносить чужое дитя. Это тяжело, они ужасно себя чувствуют, иногда не могут встать с постели неделями. Рожают обычно с перерывами в два-три года. Но Арделор… Делает это каждый год. Ради Леса. Она родила девяносто одного ребенка для женщин, которые успели… Этого не могу сказать, прости. В Эйсстурм Арделор приезжала на отдых. И… Эйс, пусть она капризничает, пусть хоть луну с неба попросит, я пойду за этой луной. И не только я.

Миррин замолчал. Потом посмотрел на лист бумаги на столе. Несколько мгновений сверлил его взглядом, но не выдержал, сграбастал и впился глазами в аккуратные буквы. Решился-таки нарушить правила.

Пока Миррин читал, Эйсгейр видел, как на его лице проступает гнев. Не хотелось бы ему такому под руку попасться.

– С чего стали обыскивать порт и доки? Кто это предложил? – воскликнул Миррин, выскочил из-за стола и умчался прочь.

* * *

Дом Валиссин отбыл вечером восьмого дня четвертого месяца. По просьбе Оронаэла и разрешению Светлого Леса портал открыли прямо в Дин-Валиссин, а не в Тал-Гилас. Провожающих, кроме Миррина и Эйсгейра, не было.

От бабочки, что выпорхнула из портала две с лишним недели назад, осталась лишь призрачная тень. Потухший, безжизненный взгляд. Ни кровинки на бледном, посеревшем лице. Эйсгейр видел багровые пятна на тонкой руке и пальцах, цеплявшихся за ладонь Оронаэла, который вел племянницу к порталу. В роскошной мантии цветов своего дома Арделор выглядела неживой, мертвой куклой. Бабочку втоптали в грязь.

Миррин не удержался и рванулся к ней, когда она уже почти ступила на лестницу, ведущую к порталу.

– Лори…

Эйсгейр видел, что он хотел взять ее за руку, но не решился.

– Пусть Сердце леса укроет тебя, сын моего народа, – донесся до рыцаря слабый, едва слышный голос.

Глава 9. Мама

Последний древесник сдох, и чудовищный волк, наконец, остановился. Потом завыл. Его братья мертвы. Не все, но… Зверь повел носом и ринулся к дольмену, странно подскакивая на трех конечностях. Удар огромной когтистой лапы разбил щит Геррета вдребезги. А ведь тот поставил такой сильный щит, какой только смог.

– Уходим вглубь, – сказала Мильхэ. – Он не успокоится, пока чует чужих.