Отделенные

– Неужели умирает? – фыркнул Миррин.

– Это потом. А самое первое? Молчите? Я скажу. Эльф впадает в этот ваш мару-кадал. Как аксолька в спячку, чтобы пережить зиму.

– Всем известный факт.

– Не всем, но известный, – согласился Малкир, – в общем и целом. Но если в мару-кадал впадает женщина? У эльфиек он несколько отличается, ведь так?

Миррин побледнел.

– Отличается, господин посол? Скажите же, ну! Кажется, милорд не знает об этом.

Но господин посол словно лишился дара речи.

– Говори уже, Малкир, – произнес рыцарь.

– В мару-кадал тело женщины первым делом сохраняет зародыш, если он есть, и превращает в нечто вроде семечка. Если женщина не беременна – то ее эла-виал. И они могут так храниться даже дольше, чем тело, хоть и не бесконечно.

– Что такое эла-виал?

– То, с чем сливается мужское семя, и получается ребенок.

Внезапно Эйсгейр понял, о чем не стал говорить Миррин, рассказывая об Арделор. Именно об этом. Вот откуда взялись дети, которых вынашивали способные рожать эльфийки. Видимо, удалось сохранить какое-то количество зародышей до того, как все стали бесплодны.

– Да откуда тебе это известно?! – взорвался Миррин. – Иллитар, милорд, этому ни в какой академии вне Леса не учат!

Кажется, он постоянно забывал о бело-синем раннэ Малкира, и Эйсгейр догадывался почему. Просто Миррин был не в силах принять, что хоть какая-то дочь Леса может быть замужем за Ортхирским Мясником.

– Миррин, подожди, – осадил посла рыцарь и взглянул на торговца. – Продолжай.

– Тело погибшей уже осмотрели, полагаю, но проверяли ли вы ее эла-виал, господин посол?

– Какое…

– Общество Знающих забирает у эльфиек эла-виал. Иногда и самих эльфиек. Для Ордена Жизни. Только не говорите, будто вы не знали о связи между ними.

Не знали, но уже узнали…

– Но ты говорил, ее не хотели убивать, – напомнил Эйсгейр.

– Возможно. Как я говорил, иногда им нужны и сами женщины. Может быть, перегнули палку, заставляя ее тело начать мару-кадал. Возвращать из него ведь сложно. Поэтому они проделывают все это сразу, чтобы не тащить живую эльфийку в Периам зазря.

Миррин молчал, и спрашивать пришлось рыцарю.

– Откуда тебе это известно?

– Я одно время следил за Обществом Знающих. Больше ничего не могу сказать, – произнес Малкир и, видя, как злится посол, добавил: – Я пробовал сообщить об этом властям. Но кто я, чтобы меня послушали?

Эйсгейр вздохнул. Кто бы послушал Ортхирского Мясника? Слово бандита против слова всеми уважаемого общества ученых…

– К тому же есть подробности, раскрытие которых могло и может навредить тем, кого я защищаю, – добавил Малкир. – Поэтому больше я ничего не могу сказать. Пока.

«Даже у Мясника есть те, кого он любит», – подумал рыцарь.

– Но Иллитее не могла ни зачать, ни выносить, – заговорил наконец Миррин. – Для чего тогда… Милорд, отправьте меня в комнату с телом.

Рыцарь перенес всех троих. Миррин даже не обратил внимания, что вместе с ними оказался и Малкир. Эйсгейр сам себе не мог объяснить, почему не отправил торговца в другое место.

Миррин принялся за работу, которой давно не занимался. Он убрал покрывавшую тело ткань, снял лед, в котором его хранили. Только сейчас Эйсгейр увидел ужасную рану поперек живота. Иллитее могла не просто быстро потерять сознание, а мгновенно умереть. Потому-то у «знающих» не получилось вернуть ее из мару-кадал. Действительно – криворукие ублюдки.

Все, что рассказал Малкир, вписывалось в известное из допросов. Получалось, Гилрау Лаэрдэт забрал у Иллитее эла-виал. Эйсгейр уже планировал отправлять своих людей ловить скачущего по стране благородного ректора, усердно работавшего во имя рода людского.

Но зачем Ордену Жизни эла-виал?

Миррин достал инструменты, которые находились здесь же, ведь Иллитее уже осматривали, и вооружился небольшим тонким ножом.

Рыцарь покосился на Малкира. Тот спокойно смотрел, что делает Миррин. Вряд ли Ортхирского Мясника можно было этим удивить. Эйсгейр внезапно подумал, что сам он за свое долгое существование отнял не меньше жизней, чем негодяй-торговец. Вот уж кого впору считать мясником. А если вспомнить, сколько погибло, выполняя его приказы… В чем тогда разница между ним и Малкиром?

– Иллитар милостивый, их нет, – выдохнул Миррин, распотрошив на кусочки орган, который извлек из Иллитее. – Их нет, – повторил он и резко развернулся к Малкиру. – Зачем им это?

Тот с деланной опаской покосился на нож.

– Я не знаю, господин посол.

Миррин хотел было что-то сказать, но вдруг застыл. Стоял несколько мгновений, а потом шумно выдохнул и рассмеялся.

– Миррин?

– Твари чащобные, Эйс, я… Я столько лет работал на благо Леса. Я жизнь ему отдавал, хранил все секреты, как океан, я… Я делал это себе во вред, во вред своей жизни, во вред дружбе. Иллитар милостивый, для чего? – шептал он, глядя в никуда. – Чтобы какие-то ублюдки потешались надо мной, рассказывая об эла-виал? Чтобы остроухие твари отдавали дочерей моего народа на растерзание мелкотравчатым?

– Миррин…