Отечественная война 1812 года глазами современников

Покойный генерал-майор М…. имел назначение открыть атаку кавалерии, что и исполнил, но слабо[151] и, не будучи подкреплен г<енерал->м<айором> N.N., отошел и переправился за реку. Минута потеряна. Генерал Ренье переменил позицию, и надежда исчезла. Генерал граф фон дер Остен-Сакен посылал неоднократно, чтоб атака г<енерал-> м<айора> N.N. была произведена, но мы тщетно ожидали сего блестящего дела; наконец генерал князь Шварценберг, узнав о крайнем положении генерала Ренье и то, что корпус наш слишком близок к городу Гродно, решился обойти и истребить оный, а потому, выступив из местечка Зельвы, занял местечко Изабелин. Генерал граф Сакен, того лишь и ожидавший, двинулся через Гнезно, Свислочь и Пружаны к Бресту, стараясь всегда ставить себя в положение, желательное генералу князю Шварценбергу, и сей хитростью заманил его даже за реку Муховец и тем не допустил корпус сей препятствовать исполнению намерений армии адмирала Чичагова: сие тем славнее, что потеря в людях была весьма маловажна при ночном нападении на город Волковиск; во время же ретирады не лишились мы почти ни одного человека, исключая славного артиллерии полковника Бастиана: он пал со славою, делая распоряжение к удержанию переправы через Муховец, при селе Журавице Каменецкой.

Главнокомандующий армиями, покойный генерал-фельдмаршал князь Голенищев-Кутузов Смоленский, получив о сем донесение, сказал: «Генерал граф Сакен знал, как, жертвуя собою, облегчить меня истребить французов». После сего дал он ему отдельный корпус и случай блестящим образом служить Отечеству в продолжение кампании 1813 и 1814 годов.

Не говоря о других делах, скажу, что ретирада сего генерала в Силезию обессмертит имя его, если опишется достойным пером. Фельдмаршал князь Блюхер во время исполнения сей ретирады от Бунцлау сказал в присутствии своих генералов: «Нам надобно учиться у генерала графа Саке-на ретироваться и выводить войска из стесненных обстоятельств». Таковой отзыв сих знаменитых двух вождей, из которых один в течение одного года истребил две сильные армии — турецкую и французскую[152], оправдывается блестящими воинскими делами, и тот, кто достойно опишет воинские подвиги его, прославит вместе и свое имя.

Сын Отечества. 1824. Ч. 92. № 10

(цензурное разрешение 8 марта). С. 115–122.

Н. Скобельцын Нечто о достопамятной войне 1812 года

На сих днях попалась мне в руки книга под заглавием: «Записки, касательно составления и самого похода Санкт-Петербургского ополчения противу врагов Отечества 1812 и 1813 годов», писанные флота кап<итан->лейт<енантом> бароном Владимиром Штейнгелем[153]. В ней, между прочим, сказано, что командир Отдельного корпуса граф Витгенштейн во время сражения 6 октября при городе Полоцке, заметя, что неприятельская конница, прорвавшись сквозь цепь наших стрелков, намеревалась расстроить и колонны, составляющие центр, быстрее молнии понесся оттуда сам по самой сей цепи, невзирая на град пуль и ядер. В это время вдруг несколько эскадронов неприятельской конницы, отделясь, напали на его конвой и едва не отняли у преуспевающих россов вожделенного их вождя, а с ним и самую победу; но присутствие духа в герое и подоспевший на помощь храбрый полковник Албрехт с лейб-драгунскими эскадронами все дело поправили. Неприятель был опрокинут и жестоко наказан за свою дерзость!

Несправедливость сего повествования оскорбила меня. Не полковник Албрехт (который, конечно, сделал бы то же, а может быть, и лучше) с лейб-драгунскими эскадронами, коих был один эскадрон, а я, нижеподписавшийся, с эскадроном, командуемым мною, лейб-гвардии Гусарского полка, в коем имел счастие тогда служить ротмистром, увидя, что немалое количество конных гренадер, называемых у французов адскими легионами, несутся мне во фланг, я поворотил свой эскадрон направо, ожидая дерзости. Уже не прежде, как по приближении их, рассмотрел я графа с одним адъютантом, почти окруженного, свиты же его не видал. Минута замедления, и он, хотя не в плену, но, наверное, был бы убит или саблями изранен. Я ударился с эскадроном гусар; схватка была довольно жаркая; но я их опрокинул, и граф был спасен. При сем мною взято в плен: штаб-офицер — 1; обер-офицеров — 7, и рядовых до 30 человек. Об убитых и раненых не упомню; преследуя далее к городу Полоцку везомые французами наши два орудия, ими взятые из роты полковника Мурузия, я отбил; и возвратился на свое место. В совершенной истине всего вышеизложенного смело свидетельствуюсь его сиятельством господином генерал-фельдмаршалом графом Витгенштейном и всеми генералами и офицерами, служившими тогда в его Отдельном корпусе.

Не для себя лично я желаю, чтобы русская публика знала ход сего происшествия: но да послужит оно примером соревнования моим двум сыновьям, коих я теперь имею.

Действительный статский советник

Николай Скобельцын.

1832 года, мая 27-го дня.