Отечество без отцов

— Когда женятся, то потом дети появляются на свет, — сказала мать.

Дорхен захихикала и спрятала лицо в ладонях.

— Ты можешь Эрике этого не объяснять, мы давно уже все знаем.

— Ну и молодежь пошла, — проворчала мать и повернулась к супу. — Все-то им уже известно.

Маленький француз на дворе обливал тело водой из колонки. Когда Эрика проходила мимо, он попросил, чтобы она полила воду на него, когда он подставит голову под колонку. Затем он засвистел ей вслед мелодию песни об Эрике, которой он научился у немцев. Но она даже не обернулась.

Герхард завел лошадей в конюшню и побежал в деревню узнать, что случилось.

Нет, мир еще не наступил, пока только праздновалась крупная победа. Под Киевом, где находилась житница России, завершился разгром окруженной русской армии. Захвачены были 884 танка и 3018 орудий. 665 000 русских солдат попали в плен. Некоторые из них потом будут помогать убирать свеклу в Подвангене.

Дневник Роберта Розена

Меня разбудили выстрелы из пулемета. Непонятно, что там произошло? Возможно, словаки опять расстреливали евреев, они с ними не церемонятся.

Мы размещаемся у въезда в город в одной из армейских казарм. Рота, что была здесь до нас, спала на полу. Мы же устанавливаем кровати. Перед этим запустили сюда евреек, которые все вычистили и отмыли.

В лесу наши солдаты обнаружили массовое захоронение, свыше тысячи трупов. Никто не знает, кто их расстрелял, и что это были за люди. Я не пошел смотреть на это.

Три еврея копают могилу, возможно, для себя. Немецкие солдаты стоят поодаль и курят сигареты. В городе раздаются выстрелы из винтовок, думаю, что это отстреливают домашних птиц.

Мужчинам-евреям приказано носить дрова для нашей полевой кухни, еврейки чистят картошку. Они смотрят, как мы едим. Они голодные, но нам запрещено давать им что-либо. Картофельные очистки они забирают с собой.

У евреев здесь такая жизнь. С утра до вечера они сидят перед своими домами, в то время как в их огородах все зарастает сорняком. Чем они богаты, так это потомством. Детишки могли бы принимать участие в сборе урожая, но они играют в грязи и слоняются вокруг полевой кухни. Наш капитан приказал не давать еврейским детям никакой еды. Но как определить, которые из этих детей евреи?

Поляки и украинцы тоже ненавидят евреев. Они приходят к немецким солдатам и указывают на дома, где проживают евреи. Годевинд говорит, что среди евреев были и очень известные большевики. Они сотрудничали с ГПУ и выдавали органам безопасности поляков и украинцев. Поэтому те их и ненавидят.

* * *

Вегенер звонит мне и спрашивает, как далеко продвинулась я в своих поисках.

— Бои в окружении под Киевом, — отвечаю я.

— Ну, тогда там все еще было весело, — замечает он.

Я зачитываю ему отрывки из того, что мой отец записал в свой дневник о евреях. Вегенер этому не удивляется.

— Они тогда так считали, — говорит он. — Так им тогда это подавалось. Чтобы меня успокоить, он добавляет:

— Твоему отцу был двадцать один год.

Но меня эта тема не отпускает. Как они сортировали тогда людей, как разделяли их, оценивали в положительную и отрицательную сторону? Кто стал распространять по миру такую шкалу ценностей? Ведь человек изначально же не рождался с такими критериями.

— Это все прививалось воспитанием, — говорит Вегенер.