Отечество. Дым. Эмиграция. Книга 1. Русские поэты и писатели вне России

Написал это письмо Амфитеатров и не послал наркому просвещения, возможно, понимая, что оно покажется Луначарскому никчемным и плаксивым. И оставалось одно: поскорее выбраться из советской России. Бежал Амфитеатров с членами своей семьи экзотично: на лодке через Финский залив. «Мне удалось, пользуясь утренним туманом и нерадивостью ваших патрулей, покинуть пределы Вашей Империи, которая когда-то называлась моим отечеством», – писал Амфитеатров самому Ленину (с которым был знаком) в открытом письме осенью 1921 года. Письмо Амфитеатрова кипело гневом, и он ставил вождю недвусмысленные вопросы и сам же на них отвечал:

«Существует ли грань между идейным коммунизмом и коммунизмом криминальным? Если существует, то где она? Сознаете ли Вы, что Ваша идея растворилась в коммунистической уголовщине, как капля уксуса в стакане воды, и если так знаете, то как можете Вы, человек идеи, мириться с этим? Уверяю Вас, никто из Ваших подданных этой грани не чувствует; не чувствует ее потому, что ужас, произвол, голод, нужда трехлетнего ига Вашего притупила и атрофировала у них способность разбираться в обстановке и отличать добро от зла и правду от лжи. И не потому, что Ваш режим окружает их людьми, снабженными, кроме партийных билетов, непогрешимостью пап и душевной чистотой новорожденных младенцев, а потому, что грань эта, если существует, бесконечно от них далека; она вне их кругозора, а все, что видят они, все, с чем соприкасаются, – ложь, обман, провокация, насилие, тирания и уголовщина снизу, справа и слева… Допустим на минуту, что в затворничестве своем под сводами московских теремов, в величественной тишине кремлевского дворца Вы далеки и чужды от будничной стороны Вашего режима, как и далек и чужд был народной жизни Ваш коронованный предшественник. Но ведь и на каждом шагу своей государственной работы, в каждом Вашем акте внешней и внутренней политики Вы не можете не ощущать и не видеть такого краха, который потерпела Советская власть за три года своего существования. Переверните страницу истории и посмотрите, чем была идея народовластия, когда Вы привезли ее с берегов Женевского озера, и чем она стала теперь…»

Амфитеатров бросает одно обвинение за другим:

«Вы с легким сердцем обещали столько же счастья в будущем, сколько согласятся они в настоящее время пролить слез и крови… Не Вы ли провозгласили все виды свободы, не Ваши ли советские жандармы закрыли все газеты, арестовывают собрания, расстреливают, притесняют рабочего, заковывают в цепи труда, возрождают крепостное право и ужасы аракчеевских казарм. Не Ваша ли власть до того измельчала, и опаскудилась, и потеряла понятие о нравственности…»

Так думали многие противники новой власти, но не все писали, подобно Амфитеатрову, письма вождю. И, разумеется, пришлось Амфитеатрову покинуть родину, проклясть большевизм, «перепоганивший» его любимую Россию.

После европейских скитаний Амфитеатров осел в Италии. И, как обычно, много трудился не покладая рук. Продолжил свои исторические серии, написал роман «Лиляша» (1928), создал цикл воспоминаний и этюдов о писателях и актерах и еще многое другое. И следует напомнить, что до революции успел выйти 37-й том его собрания сочинений.

Амфитеатрова не раз критиковали, упрекая в «мелкотемье», в «бытописательстве», в «литературе без выдумки». Но сегодня отчетливо видно, что книги Амфитеатрова – бесценный свод сведений и описаний жизни России на рубеже двух столетий. Помимо всего прочего, Амфитеатров не только уловил и запечатлел отблески и всполохи Серебряного века, но и красочно описал «извечную азиатчину» народного сознания.

Что касается последних лет проведенных писателем в Италии, то как-то постепенно ушло относительное благополучие, и писатель погряз в долгах и был вынужден покинуть виллу Оливьери в Леванте и переселиться в деревушку Лагоре. Друзья приютили его у себя в доме из-за сочувствия к бедности некогда знаменитости. Чтобы сводить концы с концами, Амфитеатрову пришлось разводить кроликов и выращивать овощи.

В мартовском письме 1924 года он с горечью сообщает Савинкову, что живется материально очень трудно и приходится заниматься свиньями. «Словом – хожу и пою из “Цыганского барона”:

О да, я не писатель,
Писать желанья нет:
Свиней я воспитатель
И вовсе не поэт…»

Когда-то Розанов назвал Амфитеатрова «картиной, составленной из великолепия и нелепостей». Жизнь добавила еще одну краску – нищету. Можно сказать, что Амфитеатров потерпел крах. А если бы не произошла революция, он бы оставался одним из преуспевающих литераторов Российской империи.