Отель с привидениями

Если предположить, что с моей помощью он найдет останки Стивена Монктона и привезет в Англию, а потом женится на Аде Элмсли, стоит ли мне таким образом помогать состояться той самой свадьбе, которую всякий здравомыслящий человек должен любой ценой пытаться предотвратить? От этого я перешел к размышлению о глубине его безумия, или, если выразиться мягче и точнее, его заблуждения. Что касается повседневной жизни, он, несомненно, был абсолютно нормален, да что там, весь его рассказ, за исключением непосредственного описания призрака, был связен и логичен. Что же касается привидения, есть масса примеров, когда люди не глупее и не безумнее окружающих убеждали себя, что видят призраков, и даже подробно описывали свои напряженные размышления об этом. Стало ясно, что настоящее безумие кроется в фанатичной убежденности Монктона в том, что древнее пророчество сбудется, и в том, что привидение – это знак свыше, который поможет ему избежать злой участи. Не менее ясно было и то, что эти навязчивые идеи развились у него по причине долгого уединения и врожденной душевной возбудимости, которую дурная наследственность сделала патологической.

Был ли его недуг излечим? Мисс Элмсли, которая знала Альфреда намного лучше меня, судя по ее поведению, считала, что да. Был ли у меня повод или право на основании того немногого, что мне было известно, решить, что она ошибается? Если завтра я не отправлюсь с ним, то Альфред наверняка уедет один, наделает глупостей и попадет неизвестно в какие передряги; а я, притом что у меня нет никакого конкретного дела в Неаполе и заняться мне особо нечем, останусь тут и брошу его на произвол судьбы в том самом предприятии, план которого сам же и предложил, да еще и убедил доверить мне страшную тайну. Я обдумывал сложившуюся ситуацию со всех сторон, приняв исключительно практическую точку зрения. Лично я ни на секунду не верил в призраков и был твердо убежден, что воспоминание Альфреда о том, что тот увидел приведение задолго до того, как узнал о дуэли, было самообманом. А значит, ни в коей мере не был подвержен его помешательству, когда согласился сопровождать своего несчастного друга в его необычном предприятии, – это было мое собственное взвешенное и окончательное решение. Ну, разве что молодость и любовь к приключениям немного повлияли на меня. Но в свое оправдание хочу сказать, что подталкивала меня и душевная симпатия к Монктону, а также искреннее желание помочь оставшейся в Англии несчастной девушке, которая до сих пор преданно ждала и надеялась на возвращение жениха.

Наутро я снова встретился с Альфредом, а потом занялся приготовлениями к отъезду. По этим приготовлениям большинство неаполитанских знакомых сразу же поняли цель нашего путешествия. Удивление с примесью подозрения, что я сошел с ума, как и Монктон, выражали практически все друзья. Некоторые даже искренне пытались отговорить меня от поездки, рассказывая в подробностях, каким мерзавцем был Стивен Монктон, – будто это лично мне нужно было во что бы то ни стало найти его тело. Но ни эти рассказы, ни насмешки меня ни коим образом не трогали, я упрямо придерживался принятого решения.

В два дня все было готово, и я приказал подавать карету чуть раньше назначенного времени. Все знакомые англичане в шутку грозили устроить нам «шумные проводы», и мне хотелось этого избежать – состояние нервного возбуждения, в которое привел Альфреда близкий отъезд, и без того вызывало беспокойство. В общем, едва рассвело, мы тихо выехали из Неаполя, и ни одна живая душа этого не видела.

В компании Безумного Монктона я отправлялся в неизвестность на границу Папской области на поиски тела погибшего дуэлянта, не понимая до конца собственной роли во всем этом предприятии. Я старался не думать, что готовит для нас будущее, и не заглядывать вперед.

Глава 5

Начать поиски и расположиться на первое время я решил в городке Фонди неподалеку от границы. Туда же, не без помощи посольства, был доставлен в надежно заколоченном ящике свинцовый гроб. У нас на руках были паспорта, бумаги на имена местных градоначальников и достаточно денег (благодаря огромному состоянию Монктона), чтобы оплатить услуги любого, кого мы решим привлечь к нашим поискам. Все это было необходимо, чтобы в случае успеха нашего предприятия мы могли действовать дальше и без проблем вернуться в Англию. Однако в случае неудачи – и особенно с учетом ответственности, что я взял на себя, – будущее было настолько мрачным, что думать о нем было невозможно. Мы ехали по дороге к Фонди, залитой ярким итальянским солнцем, а я чувствовал беспокойство, переходящее в безнадежность.