Отель с привидениями

Незадолго до их приезда лихорадка Альфреда спала, и врачи объявили, что его жизни больше ничего не угрожает. Священник и его товарищ спешили узнать, когда заболевший восстановит силы настолько, чтобы перенести путешествие. Они спешно прибыли в Картахену и хотели увезти Альфреда домой, в отличие от меня возлагая большие надежды на целебные свойства домашней обстановки. После того как самые важные вопросы касательно отъезда в Англию были решены, я поинтересовался насчет мисс Элмсли. Ее родственник ответил, что нервное напряжение из-за Альфреда плохо сказалось на ее душевном и телесном здоровье. Им пришлось солгать о состоянии Альфреда и скрыть, насколько опасна его болезнь, иначе мисс Элмсли не удалось бы убедить не ехать сейчас же в Испанию.

В течение нескольких недель после их приезда Альфред медленно восстанавливал силы, однако душевное расстройство оставалось без изменений.

С первых дней, когда он пришел в сознание, стало ясно, что пережитое воспаление мозга чрезвычайно странным образом отразилось на его памяти. Он ничего не помнил о случившемся недавно. Поездка в Неаполь, наше знакомство, экспедиция в Италию – все это таинственным образом забылось. Воспоминания Альфреда о последних событиях стерлись полностью – он без труда узнавал священника и своего слугу с первых минут в сознании, однако стоило мне приблизиться к его постели, Монктон смотрел на меня с таким тоскливым подозрением, что я чувствовал невыразимую боль. Альфред все время спрашивал о мисс Элмсли и аббатстве, а кроме того, разговаривал так, будто отец все еще жив.

Врачи считали, что потеря памяти даже полезна Монктону, поскольку решает важнейшую для выздоровления задачу – сохраняет душевное спокойствие, – а воспоминания вернутся позже. Я изо всех сил пытался им поверить и ощутить тот же оптимизм, что излучали священник и его компаньон, когда наконец пришел день отправляться домой. Но мои силы были на исходе. На сердце было тяжело от предчувствия, что я больше никогда не увижу своего друга, и текли слезы, когда я смотрел, как нетвердо стоящего на ногах Альфреда, поддерживая под руки, ведут и сажают в карету, а та увозит его.

Меня он так и не узнал, но врачи настойчиво советовали попробовать восстановить наши отношения позже и дать Альфреду как можно больше попыток узнать меня снова. Однако для этого нужно было отправиться с ним в Англию. Лучшее же, что я мог на тот момент сделать, это попытаться сменить обстановку, чтобы восстановить душевное равновесие и силы, подорванные нервным напряжением и ожиданием у постели больного. Я уже бывал в испанских городах и видел многие достопримечательности, но решил повторить путешествие и освежить воспоминания о Мадриде и Альгамбре. Пару раз мне приходила мысль отправиться в паломничество дальше на Восток, но последние события отучили меня бросаться в необдуманные авантюры. Где-то в глубине сознания начало разгораться тянущее чувство, которое мы называем тоской по дому, и я принял решение возвращаться в Англию.

Я отправился домой через Париж, где меня должно было ждать письмо от священника – он обещал написать на адрес моего банкира сразу же, как доберется до Уинкота. Реши я все-таки отправиться на Восток, письмо переслали бы за мною вслед. Я предупредил, что никуда не поеду, и по прибытии в Париж первым делом отправился к банкиру, а уже потом в гостиницу.

Что письмо содержит худшую из вестей, я понял сразу же, как только увидел черную кайму конверта. Альфред умер.

Единственным утешением было то, что смерть он встретил спокойно, почти счастливо, не вспомнив ни единой роковой случайности из той цепи, что привела к исполнению древнего пророчества. «Любимый ученик мой, – писал священник, – по возвращении домой ненадолго воспрял духом, но по-настоящему силы к нему так и не вернулись, а вскоре случился новый приступ лихорадки. После этого он стал медленно угасать, пока не отправился в последний путь. Мисс Элмсли (она знает, что я пишу эти строки) просила меня выразить вам искреннюю и глубокую благодарность за вашу доброту к Альфреду. Когда мы привезли Альфреда в Уинкот, мисс Элмсли заверила меня, что всегда была верна помолвке, ждала Альфреда как будущая жена и будет теперь ухаживать за ним, как и подобает верной жене. Она не отходила от Альфреда ни на шаг. Умирая, он смотрел на нее и держал ее руку в ладонях. Надеюсь, вас хотя бы немного утешит, что до самого смертного часа он ни разу не вспоминал ни события в Неаполе, ни кораблекрушение».

Через три дня я был в Уинкоте, а священник рассказал мне подробнее о последних мгновениях жизни Альфреда. Я был ошеломлен, хотя и сам толком не понимал почему, когда узнал, что по предсмертному настоянию Альфреда его похоронили в том самом злосчастном фамильном склепе.