Отель с привидениями. Деньги миледи

«Милая Изабелла! (Надеюсь, в этот суровый для Вас час Вы позволите мне называть Вас просто Изабеллой?) У меня есть к Вам одно предложение, о котором, вне зависимости от того, примете Вы его или нет, я прошу Вас не говорить ни одной живой душе. Во избежание неясностей сразу оговорюсь: мое предложение касается поисков пропавшей банкноты.

В Лондоне мне удалось познакомиться с единственным, может быть, человеком, который способен сейчас нам помочь. Ему не единожды приходилось проводить расследования частного характера. О некоторых он мне рассказывал, другие держит пока в секрете. Человек, о котором идет речь, очень хочет встретиться с Вами, чтобы побеседовать – в моем присутствии, разумеется, – хотя бы полчаса. Должен Вас предупредить, что это престранный и довольно неприятный старик. Надеюсь, принимая во внимание услугу, которую он собирается нам оказать, Вы снисходительно отнесетесь к его слабостям.

Вы не могли бы встретиться с нами послезавтра в четыре часа за самой дальней, если идти от станции, виллой? Пожалуйста, сообщите, придете ли Вы и удобно ли Вам названное время.

Остаюсь Ваш преданный друг и слуга

Роберт Моуди».

Пока Изабелла читала эти строки, в памяти всплыло предупреждение адвоката о том, что к любым планам Моуди следует относиться с осторожностью. Но в данном случае, поскольку ее просили сохранить все в тайне, она не могла посоветоваться с мистером Троем; приходилось принимать решение самой.

Ничто не мешало девушке поступить по собственному разумению. После обеда, в четвертом часу, мисс Пинк обыкновенно удалялась в свою комнату, дабы, как она выражалась, «предаться размышлениям». Ее размышления неизменно переходили в крепкий здоровый сон, который продолжался несколько часов, и в течение этого времени Изабелла вольна была делать все что угодно. Довольно долго она колебалась, однако ее доверие к Моуди было безгранично, к тому же ей так хотелось посмотреть на его таинственного напарника; в конце концов она решила согласиться на встречу.

Прогуливаясь за крайней виллой в назначенный день и час, она мысленно готовила себя к самому невыгодному впечатлению, какое только может произвести на нее самый неприятный человек.

Однако появление безобразного старика, одетого в длиннополое серое пальто, грязное и заношенное, и белый цилиндр, извлеченный, по-видимому, из сточной канавы, – с почерневшей трубкою в зубах, отвратительной ухмылкой на лице и развязной походкою, – иными словами, появление Старого Шарона настолько поразило девушку, что в ответ на теплое приветствие Моуди она лишь молча сунула ему руку. Поднять глаза во второй раз на спутника Моуди оказалось выше ее сил, и Изабелла принялась неотрывно глядеть на семенившего за хозяином мопса – что неудивительно: из этих двоих собачонка, бесспорно, представляла собой зрелище куда более достойное.

В такой ситуации завязать беседу становилось весьма затруднительно. Моуди, обескураженный молчанием Изабеллы, не делал никаких попыток сгладить неловкость и уже, казалось, прикидывал, как бы поскорее ретироваться обратно на железнодорожную станцию. По счастью, в этот момент рядом с ним оказался самый незаменимый на сей случай компаньон – ибо наглость Старого Шарона не ведала преград.