Отец и сын, или Мир без границ

«Колобок» был менее популярен, и однажды Женя заметил, что к тому времени, когда его съела лиса, он так долго катился по земле, что стал очень грязным. Я пояснил, что для зверей это обстоятельство несущественно. Страх перед всякими нечистотами сохранился у Жени надолго. Ника прочитала ему, уже семилетнему, главу о Тёме и Жучке. «Скажи, – спросила она, – а ты бы полез в колодец, чтобы спасти любимую собаку?» Сознавая, что ответ характеризует его в невыгодном свете, он со смущенной улыбкой ответил: «Нет, мама. Там так темно и грязно». «Три поросенка» растворились в тумане, чтобы без средств передвижения вернуться к нам в Америке, когда по русской книжке о них Женя учился читать, не водя по странице пальцем, и страница та была обильно полита слезами.

Сочинять сказки для полуторагодовалого ребенка – дело ответственное и совсем не простое. Что он понимает, определить трудно (надо полагать, до него доходит многое), но Женя слушал внимательно, так что рассказы требовались увлекательные. Нехитрое дело – зачин: «Женечка, знаешь что?..» Но увидев крайнюю сосредоточенность на лице слушателя, нельзя остановиться: ясно, что он постарается выловить полезное сообщение (вдруг в потоке речи мелькнет упоминание об апельсиновом соке или еще о чем-нибудь съедобном?). Дедушка, например, всегда спрашивал: «Ты знаешь, куда мы завтра пойдем?» – и сам себе торжествующе отвечал: «Гулять». Достойный, но не авантюрный сюжет. У бабушки (на даче) была такая сказка: «Знаешь, иду я по улице: идет Мулька большая и Мулька маленькая, а за ней Мурка большая и Мурка маленькая». Мулька – это уже фигурировавшая собака, которую мы после долгих страхов погладили. Любопытный случай удвоения, но тоже не «Тысяча и одна ночь».

Одна из моих сказок была похожа на «Колобок». Шел дедушка и нес суп, а по дороге встретилась ему большая черная собака (центральный персонаж дачного фольклора). Собака и говорит: «Дедушка, дай мне твой суп». Но дедушка отвечал: «Нет, не могу: этот суп я несу Жене», – и шел дальше. Затем ему попадался рыжий кот, красный лев и многие другие. Диалог не менялся. Избежав все опасности, дедушка приносил суп домой, и Женя его съедал.

Воображаемые попытки отнять Женину еду имелись и позже. Дедушка изобрел некоего сомнительного персонажа, именуемого козленочком (Жене уже было два года). Он нес для Жени яйца (что для данного животного нетипично) и давал молоко (чего от козла было ждать и совсем невозможно). Награды за свои подвиги он не имел никакой, и за это я прозвал его козленочком отпущения. Напротив, когда Женя капризничал, дедушка вперял взгляд куда-то в окно и грозно говорил: «Козленочек, уходи! Козленочку ничего не дадим, все съест Женечка».

А был Женечка в то время немыслимо эгоцентричен. В разговорах с самим собой он утверждал, что дети играют в мяч, лиса носит яйца, а курочка их несет для Жени. С этой же целью происходили остальные события на земле. Все же к двум годам он слегка укротил былую жадность. Накормленный, он уже не выл и не рвал кусок изо рта при виде того, как едят другие, а лишь жалобно просил кусочек булочки, который, когда я находился рядом, никто не осмеливался ему давать.

Рассказывала ли ему что-нибудь моя мама, я не знаю, так как никогда не был третьим участником их прогулок. Думаю, что не рассказывала, если не считать: «Гуси, гуси, га-га-га». О вещах, не связанных с окружающим его миром, будь то машины, лягушки или колодцы, Женя узнавал из книг. Ему было два с половиной года, когда к нам надолго попал американский словарь в картинках для младшего школьного возраста, и Женя пришел в восторг от цветных иллюстраций. Ни одна книга не оказала такого влияния на его раннее развитие, как эта. Экзотические машины (в Америке мы обнаружили, что для тамошней жизни они ничуть не экзотические) и их части; звери и птицы; поезда и паровозы самых разных видов; купола и колонны; неведомая нам еда – все запечатлелось в его памяти благодаря ярким картинкам.