Отец лучшей подруги

Он хорошо выглядит. Цвет лица ровный, глаза блестящие, на губах улыбка. Никаких признаков неполадок с сердцем.

На широких плечах новый пиджак, цвета мокрого асфальта. Верхние пуговицы сорочки по-семейному расстегнуты, а на сгибе локтя два галстука.

— Какой выбрать? — перехватывает мой взгляд Платон.

— Вот ты папа даже галстук себе выбрать сам не можешь! — вспыхивает Юля. Она допивает кофе, берет сына и уходит.

— Чего это она? — не понимает Платон. — Опять не спали ночью? Переходите уже на бутылочки, говорил я вам? Не наедается Егор, жить вам не дает, взяли бутылку и скормили. И ничего вреда от смеси не будет. Вон какая Юля выросла! И ничего!

Понимаю, что стала свидетелем давнишнего неразрешенного спора. Упрямая Юля продолжает кормить сына грудью, но его аппетиты растут, а ее жизнь меняется.

Слушать отца она не хочет, а он еще и масла в огонь своими галстуками подливает. Не заговори она о переезде, то и не стригерили бы ее эти галстуки… А так…

Костя тоже подхватывает свой кофе и идет следом за женой.

Мы с Платоном остаемся одни.

Глава 14. Галстуки

— Часто у них ночные посиделки?

Платон пожимает плечами.

— Не знаю. У них маленький ребенок, разве может быть иначе?

— Но им же нужно высыпаться! Ты что, совсем не помогаешь с внуком?

Увлеченно проглатывает один оладушек за другим.

— И все-таки, Платон.

— Я свои ночные бдения отсидел, когда Юля была маленькая.

— То есть, ты им не помогаешь.

— А что я могу? — разозлился. — Она еще кормит грудью, а Егор не успокаивается ни у кого, кроме как у нее на руках. Песенки, тетешки, стишки — все до задницы, когда ему нужна мать!

— А ей нужен балет…

— Что ты сказала? — хмуро уставился на меня.

— Ты слышал.

— Какой еще балет? У нее маленький ребенок, семья!

То есть, все еще хуже, чем я себе представляла. Платон даже не понимает, что балет из жизни Юли не исчез навсегда, она только поставила карьеру на паузу.

— И не смей снова закатывать глаза. Бесит страшно!

— Как тут не закатывать глаза, если ты жизнью своей дочери вообще не интересуешься?

— Не успела приехать, а уже раскомандовалась!

Он вдруг усмехнулся.

— Знаешь, тебя тут очень не хватало. Зря ты с армией так решила… Юля была бы на седьмом небе, если бы ты осталась в России.

— В качестве кого? Твоей содержанки?

— Я уже извинился, Лея… Это предложение никак меня не красит, но что есть, то есть. Такова моя жизнь… Ничего другого я предложить не могу. В чувства не верю, за новыми женами, как Ростов, не гонюсь. Но я мужчина и мне нужен секс. А за хороший секс я готов платить, сколько нужно.

— И со мной… Тебе было хорошо?

— Да.

— А если я… — мой голос осекся.

Платон будто окаменел.

— Закончи свою мысль, — говорит тем же голосом, каким когда-то велел открыть рот и дышать носом.

— Нет, это плохая идея.

— Не могу ее оценить, пока не узнаю.

— Забудь, — тряхнула головой. —Забудь, Платон…

Ну точно на меня до сих пор действует алкоголь. Иначе что на меня нашло? В своем уме такое ему предлагать?!

Он допил кофе и съел последний оладушек на тарелке. Вымыл руки и снова взялся за брошенные на другой стул галстуки.

Приподнял один, скривился, покрутил во все стороны другой.

— Какой галстук выбрать? У меня сегодня важная встреча.

— С кем? — постаралась, чтобы голос звучал ровно.

А если с Оксаной опять? Зачем он прихорашивается?

— Я думал, галстуки выбирают в зависимости от цвета костюма, а не от того, с кем предстоит встреча… И все-таки я скажу, раз тебе интересно. У меня встреча с одной женщиной. Я встречаюсь с ней на работе последние полгода.

— Так пригласи уже ее на свидание, чего ты пристал ко мне?

Откидываюсь на спинку стула, сложив руки на груди.

— А ну да, как я забыла, ты же считаешь свидания бесполезной романтической чушью… Значит, полгода вместе работаете, а ты до сих пор ничего не сделал? На тебя не похоже. Как так? Ты же сразу ноги врозь, рот нараспашку. По-моему, совершенно неважно, какой при этом на тебе будет галстук.

Что я делаю? Зачем подливаю масла в огонь?

Смотрит на меня ядовито-зеленым, пристальным взглядом. От одного только его взгляда в теле снова вспыхивают вчерашние искры.

— Умеешь завязывать галстуки?

— Еще бы, — фыркаю.

Я же не умею! Зачем я это говорю?!

— Тогда завязывай.

Жаль этого нельзя сделать на расстоянии или силой взгляда. Встаю на негнущихся ногах и обхожу стол.

Платон смотрит сквозь меня, куда-то в залитое дождем окно во всю стену. Видимо, там куда интереснее, чем здесь.

Беру со спинки стула один из атласных галстуков. Тот, что меньше всего подходит под цвет его костюма. Ну а что? Не передо мной же красоваться, а перед какой-то кикиморой с работы.

Где у него вообще изнанка? А начало у галстуков с узкой стороны или широкой? Да какое вообще начало?...

Платон любезно раздвигает для меня ноги, чтобы я подошла ближе.

Облизнув пересохшие губы, распрямляю ворот рубашки.

— По-моему, сорочку нужно застегнуть.

— И без тебя знаю, — огрызаюсь.

Берусь за последнюю пуговицу и застегиваю. Аккуратно, чтобы не коснуться даже случайно его шеи или подбородка.