Отец лучшей подруги

— Он никогда мне ничего и не обещал, мам. И даже ничего специально не делал для того, чтобы меня с ума свести. Просто так вышло, что все мои мысли в какой-то момент стали только о нем одном… Знаешь, мне в Израиле было легче. Ненамного, но все-таки легче, потому что далеко было до Питера. Но здесь, в одном с ним городе…  Я так больше не могу, мам…

— Нельзя же так сильно любить того, кому ты не нужна, Лея!… Пусть вы говорили, пусть ничего не было в той уборной, но мне очень ярко описали то, как он тебя тащил туда, а ты упиралась. Это ужасно.

— Если бы я могла его разлюбить, я бы это уже сделала… Прости, мам. Что-то нет аппетита. Пойду к себе.

На маме лица нет, но так будет лучше.

Пусть выбросит из головы мысль, что сможет кого-то призвать к ответу или оторвать мудаку яйца, если он не захочет на мне жениться.

Платон может спать спокойно и за свои Фаберже не переживать.

Душ, свежая одежда и родная постель — мой маршрут не требует особого мыслительного процесса, тем более голова с каждой минутой болит только сильнее.

Я собиралась позвонить Юле, рассказать хотя бы часть правды о вчерашнем, потому что и так завралась, но сил на еще один тяжелый разговор у меня просто нет.

Падаю в постель и тут же проваливаюсь в сон.

По закону подлости снится мне снова Платон.

И на этот раз никакой будильник не мешает нам достигнуть пика.

Так что просыпаюсь в поту, со сбившимся дыханием. С колотящимся в груди сердцем и невыносимой пульсацией ниже живота.

Мне стоило отказать ему в аэропорту хотя бы для того, чтобы не знать, каким он может быть в постели. Теперь он проник в мои фантазии и избавиться от них будет непросто.

Рука сама ползет ниже, под резинку пижамных шорт. Я представляю, что это делает он, а в голове звучит его низкий приглушенный голос.

Звучит, как наяву.

— Я понимаю, Сара Львовна, но вы и меня поймите…

Тело превращается в камень.

Моя мама громко шикает на Платона, и продолжение разговора уже не долетает до меня через закрытую дверь.

Откуда он вообще взялся на маминой кухне?!

Глава 16. Ради дочери

Вижу имя Ростова на экране телефона и жму «отменить».

Третий раз за день.

Не сегодня. Просто не выдержу этот разговор сегодня.

Я и без него готов на ровном месте взорваться.

Проклятая девчонка будто не понимает, что я взрослый мужчина, который держится из последних, черт возьми, сил. Больше всего на свете я хочу уложить ее на лопатки и взять то, что она так откровенно предлагает.

Когда я заметил, что этим утром ее волосы снова стали виться, оба ее образа в моей голове наконец-то сложились воедино. Как яркие стеклышки калейдоскопа, перекрыли друг друга, образуя цельный узор.

Та Лея из прошлого, которую я помнил, наконец-то стала Леей из настоящего. Я больше не видел отдельные манящие женские части тела, которые влекли мою мужскую сущность.

Я наконец-то увидел ее всю.

Целиком.

Прошлое встретилось с будущем в этом миге из настоящего, когда Лея замерла на моей кухне, а серый утренний свет запутался в ее вьющихся волосах.

Тогда-то я и понял, глядя на нее, что она всегда была такой… Такой красивой, высокой и дерзкой.

Просто я этого не замечал. Или предпочитал не замечать, потому что она была на тринадцать лет меня младше.

А теперь…

Теперь, если я  сорвусь, и возьму то, что так хочу, теперь-то я точно буду знать, с кем сплю.

Это желание завладеть ею настолько неистовое, что в голове не укладывается. Я не могу, просто не имею права так сильно хотеть Лею Розенберг.

Лею, что когда-то сидела у меня на коленях, а я дул на ее разбитую коленку. Или которую искал в нашей квартире, потому что они с Юлей прятались, а я — водил.

Лея. Лучшая подруга моей дочери.

Она выросла и стала дьявольски сексуальной, соблазнительной, красивой, аппетитной, сногсшибательной девушкой.

Это при виде ее длинных голых ног у меня сносит крышу. При виде ее губ я теряю способность ясно выражать мысли.

А при виде короткой футболки или юбки на ней единственное желание, которое мною движет, это немедленно коснуться ее голой кожи.

Сейчас же.

И неважно где мы находимся.

Если бы я не переспал с ней в самый первый раз, если бы мы встретились у нас дома, то я бы спокойнее отнесся к ее изменившейся внешности.

Я был бы для нее «Платоном Сергеевичем», а ее выканье не превращало бы меня в озабоченного примата. И все было бы как раньше.

Но после случившегося в номере отеля обратной дороги нет.

Ростов звонит в четвертый раз за час, но я опять сбрасываю. Я не могу внятно объяснить, как так вышло, что я переспал с подругой дочери. Какие у нас с ней отношения и почему я готов был врезать ему, когда увидел, как он трется возле нее.

Этим поступкам нет логичных объяснений.

А этому нездоровому влечению нужно положить конец. Но как?

В принципе, можно ничего не делать. Просто держаться от нее в стороне, не пересекаться и не видеться.

Хорошо, что Лея скоро уедет. Между мной и этими ногами будут десятки тысяч километров, а даже самые соблазнительные изгибы не торкают вечно.

Раньше обычного заканчиваю рабочий день. Работать невозможно.

Вместо цифр, отчетов и договоров перед глазами только одно.

Лея поперек моих колен.