Отец лучшей подруги

— Вот вечером придет, увидишь, — коварно улыбается мама.

Юлин звонок спасает меня от дальнейшей интриги, которую взялась плести моя мама. Сначала я слышу только визг, но через какое-то время Юля все-таки вспоминает, что может говорить членораздельно.

Роль она получила. А у меня как камень с души свалился.

— На этот раз вечером точно едем в клуб! — вопит она. — Мы должны это отметить! Еще и папы нет в городе, звезды сошлись как надо!

Да уж, а разговор опять придется отложить,  пока Платон не вернется. Вряд ли он обрадуется, если я Юле сама все, как на духу выложу.

Отговаривать ее от клуба бесполезно. Да и свой час триумфа Юля заслужила. И для меня все сложилось удачно.

— Мам! Была бы рада познакомиться с твоим Димой, но мы с Юлей будем ее роль отмечать, пойдем в клуб, раз в прошлый раз не удалось!

— А Платон знает?

— Мам, Юля уже замужем, зачем ей перед отцом отчитываться?

А мне надо? Но с другой стороны, Платон же не пишет мне о каждом своем шаге в Москве. Хотя мы и перекидываемся сообщениями.

Поразмыслив, я все-таки пишу ему, что Юлька молодец, роль получила. Вечером будем отмечать в таком-то клубе.

В ответ получаю: «Супер. Будьте осторожны».

Про цветы я ему ничего не пишу, в лицо скажу все, что думаю. Большей части о чертовых медведях, которые прилагались к каждому букету.

Остаток дня помогаю маме разбирать чемодан, навести порядок и приготовить ужин для гостя. Вернувшийся домой Яков скептически выслушивает мамину просьбу развлечь омского сына ее подруги и предсказуемо отказывается со словами: «Что мне делать больше нечего?».

Я с братом толком не разговариваю после того, как он намекнул на то, что Костя изменяет Юле. Сама Юля возникает на пороге нашей квартиры в назначенное время, она вся сияет и на этот раз даже скромнее одета, чем в тот неудавшийся раз.

А еще Костя даже отпустил ее к нам, пусть и только для того, чтобы забрать меня, но для его ревности к Якову даже это уже прогресс.

— И как тебя только муж такую красивую отпустил? — смеется мама.

— Там будут все наши девочки, — объясняет Юля. — И я обещала вернуться к часу ночи домой.

— Так может, Яков тоже с вами пойдет? — закидывает новую удочку мама. — Присмотрит за вами.

— Не стоит, — мягко встреваю я. — Это приличный клуб, мы идем не одни, так что все будет хорошо. Обойдемся без соглядатаев.

На цветы Юля внимания не обращает, привыкла, что в доме артистов их хватает. Видимо, решает, что цветы это заслуга Якова, а медведей я затолкала в кладовку. С глаз долой.

Когда я уже натягиваю второй сапог, дверной звонок снова чирикает.

— А вот и Дима!

— Кто это? — шепотом спрашивает Юля.

— Какой-то сын маминой подруги из Омска.

— Заходи, Димочка, раздевайся, — доносится из коридора. — Будь как дома. Сейчас познакомлю тебя со своими детьми.

Я как раз справляюсь с застежкой на сапоге и выпрямляюсь. Пять минут обмена любезностями и можно ехать.

Следом за мамой в комнату заходит… Дима.

— Ого… — едва слышно выдыхает Юля, пялясь на него во все глаза.

Я и сама не ожидала увидеть парня модельной внешности. Дима высокий, с широкими плечами, обтянутыми тонким свитером. Мама говорила, что он боец, вот только не уточнила, чем именно он занимается.

Тело у него подтянутое, сухое. В глаза сразу бросаются полные красивые губы, широкие скулы, нос с горбинкой. На высокий лоб падает прядь, длиннее остальных волос. Виски и затылок обстрижены коротко. От него пахнет терпкими сигаретами, холодом и почему-то апельсинами.

Модельную внешность этого омского провинциала портит только высокомерный взгляд, которым он окидывает нас с Юлей с ног до головы. В серовато-зеленых глазах вселенская скука, а мы ведь в клуб собираемся и одеты соответственно, но ему фиолетово.

— Девочки, это Дима Беспалов. А это моя дочь Лея и ее лучшая подруга Юля, она тоже балерина, как и мой сын Яков. Яков, иди сюда! У нас гости.

— Привет, — бросает Дима, переводя взгляд с одной на другую. —  Вы же не для меня так разоделись?

Юля фыркает. У кого-то самомнение размером с Зимний.

— Мы вообще-то в клуб идем. «Пламя», знаешь? У нас там столик заказан.

Дима с ленцой кивает.

— Станет скучно, приезжайте к речному вокзалу. Там в полночь последний пароход отходит, а самое интересное начнется около часа.

— И что же там такого интересного будет? — с апломбом уточняет Юля.

Ну дает. Хотя ей в это время уже надо быть дома, и я надеюсь, что она не сорвется, наплевав на обещания.

— Мое выступление, — небрежно бросает Дима.

Дима не танцор, не музыкант и уж точно не певец. Его фигура сильно отличается от того же Якова, а еще я буквально кожей ощущаю исходящую от него энергетику. Сильную, подавляющую, вытягивающую силы.

Присмотревшись, замечаю мелкие шрамы на его лице — бровь рассечена, нос явно сломан и не раз. Над верхней губой тоже шрам.

На пароходах бои не устраиваются. По крайней мере, легальные…

Что-то мне подсказывает, что всей правде о Диме даже его родная мать не знала.

— А чем ты занимаешься, Дима? — спрашиваю у него.

— Зови меня Бес, Лея. Димой меня зовут только наши мамы.

В комнату заходит Яков, пожимает протянутую руку. Мой брат морщится от хватки Беса.