Отец лучшей подруги

Юля вдруг поднимается со стула, и в моей груди что-то обрывается. Она подхватывает шезлонг, в котором лежит уже одетый Егор.

От мысли, что всех троих я вижу, возможно, последний раз в жизни, внутренности разъедает кислотой.

— Это ты так решил, папа? Сам решил, как для всех нас будет лучше?

— А кто в нашей семье принимает решения, если не я?

— В какой семье, папа? Разве она у тебя есть? Посмотри правде в глаза. Это моя семья. Это мой муж и мой ребенок. Своей семьи у тебя так и нет, — чужим голосом произносит Юля.

— Юль…

— Мне не подходит жилье в пригороде, папа. Я говорила тебе об этом, но тебе плевать на желания других людей. Теперь я поняла, почему ты так отговаривал меня от ремонта в квартире. Ты не видел смысла вкладываться в квартиру, которую собирался продавать со дня на день.

— Дом еще не готов к тому, чтобы жить в нем, ты слышишь меня или нет? Отделка еще займет порядочно времени, никто не тянет туда силой! Живи в городе, сколько хочешь.

— Спасибо, что разрешаешь мне жить своей жизнью. Что и требовалось доказать… Права была Лея, когда сказала, что у тебя как будто отключены часть эмоций. Вроде живой человек, а чувства поставлены на паузу. Увы, раньше я этого не замечала.

Стискиваю челюсть. С Леей я потом отдельно поговорю. Могла бы хоть на мою сторону, что ли, встать, пока Юлю утешала.

— И балдахин… Папа, ты серьезно? Я замужем и у меня ребенок, о каком вообще розовом балдахине над кроватью вообще может идти речь?

Ладно, с балдахином перегнул.

— Юль, не руби сгоряча…

— Нет, папа. С меня хватит. Я уже не ребенок, который целиком и полностью зависит от тебя. Но ты все еще не относишься ко мне, как к взрослой. Так что, похоже, мне больше не о чем говорить с тобой…

Юля вместе с Егором уходит первой. Костя подхватывает чемодан и тянет, словно хочет что-то сказать, но потом тоже уходит.

Через мгновение за их спинами хлопает дверь. Квартира погружается в тишину.

Я не могу сдвинуться с места. Стою на том же месте, как и вошел. Я совсем иначе представлял свое возвращение из Москвы. Пусть и готовился к тяжелому разговору, но не думал, что на повестке дня будет новость о доме. И что Юля так остро ее воспримет, что даже съедет.

Сидеть дома я не могу. Проводить вечер в тишине тоже не буду. С домом уже ничего не поделаешь.

Голос меня не слушается, когда я впервые после ухода дочери произношу вслух:

— Алло.

— Привет, — холодно отзывается Лея.

О доме Лея узнала через несколько минут после того, как о нем стало известно Юле. Повторяться или оправдываться я не буду, хотя чувствую, претензии у Леи будут схожими.

— Эмоции у меня, значит, отключены?

— И это все, что ты вынес из разговора с дочерью? — парирует чертовка.

— Приезжай ко мне. Не хочу трепаться по телефону.

— Нет, — после небольшой паузы отвечает Лея. — Я очень зла на тебя. Боюсь, ничего хорошего из нашей встречи не выйдет.

— А как же дюжина букетов, что я тебе отправил? Не растопили твоего сердца?

— Букеты были хороши, но ими стоило и ограничиться.

— Лея, не понимаю, почему тебя так задевает моя идея с домом…

— Домом? Мне обидно за Юлю, но задевает меня другое. Прости, больше не могу говорить. Моя очередь.

— Где ты сейчас? Я приеду сам.

Лея быстро называет адрес и отключается. Спускаюсь на первый этаж, стараясь больше никак не анализировать  и не прокручивать в голове возникшую ситуацию. Сдались им эти эмоции, без них же куда проще. Просто заталкиваешь мысли, что режут, как битое стекло, куда подальше и через какое-то время благополучно забываешь о них. Отточенный и проверенный годами метод.

Сев в машину, забиваю адрес в навигатор. Ну, и где она? В клубе? У косметолога? На йоге? Где женщины сбрасывают стресс?

Навигатор выдает маршрут, и я сглатываю.

Лея сейчас в тире.

В нос ударяет запах пороха, дыма и металла, когда я захожу в полуподвальное помещение тира.

Раскрашенная граффити регистрационная стойка стоит пустая, как и несколько столиков возле мини-бара. Все посетители и работники столпились возле прямоугольного окна, из-за которого доносятся приглушенные звукоизоляцией выстрелы.

Толпа единодушно выдыхает, и я слышу обрывки восхищения:

— Во дает…

— Ничего себе! Видел?

— Горячая штучка, я бы такую…

Кто привлек их внимание, ясно. Сложнее с тем, как сдержаться и не избить каждого из татуированных сопляков, которые сейчас едва ли не слюнями не забрызгали стеклянную преграду.

Как бы себе место сделать? Пробиваться локтями не выход. О, я знаю!

Стучу по плечу татуированного парня. Заброшенное на плечо полотенце сдало его с потрохами.

— Сделаешь кофе? — спрашиваю, когда он оборачивается.

— Сейчас? — Парень с тоской глядит на тир.

— Сейчас.

Он возвращается за барную стойку. Я тут же занимаю его место, и стоит взглянуть на Лею, в груди закипает едкая ревность.

Она в черных джинсах и майке на бретельках, с собранными в короткий хвост волосами. Гибкая, стройная, опасная и быстрая. На ушах специальные шумоподавляющие наушники и даже они ей идут.