Отец лучшей подруги

Сейчас не так поздно, как мне казалось. Просто жизнь без цивилизации накладывает свой отпечаток — мы встаем рано и ложимся тоже рано, как следует друг друга измотав. А хороший секс, оказывается, работает лучше любого снотворного.

— Все в порядке, Юль. Что такое? Случилось что-то?

— Видишь, я их не отвлекаю! — кричит куда-то в сторону Юля.

Я и забыла, что она любит все обсуждать с Костей.

— Значит, не мне одному сегодня не везет, — отзывается ее муж.

Натягивая на ходу вязаный кардиган, выхожу в коридор и прикрываю дверь спальни. По этому дому впору ходить со свечой, как в средневековье — работающие светильники можно пересчитать по пальцам одной руки. Их мы даже не выключаем.

Удивительно, но мне в таком огромном доме совсем не страшно даже в темноте. Спускаюсь по лестнице, пересекаю погруженный в полумрак холл, направляясь к кухне. Дверь кухни распахнута. Ступаю по карамельному прямоугольнику света, будто по ковру, и захожу внутрь. Привычно прикрываю дверь, а потом понимаю, что это лишние предосторожности. Платон все равно не услышит моего голоса из спальни.

За окном опять метет. Пожалуй, нужно обзавестись чем-то серьезнее одной лопаты. В одиночку такой двор не вычистить, хотя Платон и говорит, что ему нравится такой вид утренней зарядки.

— Папа рядом? — шепчет Юля, как будто он может ее услышать.

— Он спит.

— Так рано лег спать? Он что, плохо себя чувствует?

— Юля! — смеется Костя на заднем плане. — Я думаю, он спит не потому что ему плохо. А как раз наоборот.

Господи. Я еще думала, что замерзну? У меня теперь горит и лицо и шея. Наливаю себе воды и осушаю залпом.

— Ох, — говорит Юля. — Ладно… Но я точно не помешала?

— Точно. Мы здесь просто раньше обычного ложимся, больше делать нечего. Света почти нет, телевизора вообще нет, а интернет только в телефоне, но ловит все равно плохо.

— Звучит… ммм, классно, — без особо энтузиазма отзывается Юля. — Ты не подумай, я правда рада за вас, просто я в шоке…

Потому что мы с Платоном вместе?

— Как можно жить без света?!

Ах, поэтому.

— Нормально, — пожимаю плечами. — Тем более, это же не навсегда. Будет здесь когда-нибудь и свет, и мебель… Дом очень классный.

— Не надо. Я все еще злюсь на отца, — предупреждает Юля.

Ясно. Значит, с комплиментами дому лучше подождать. А про балдахин и одноместную кровать вообще не рассказывать.

— А на меня?

— Наверное, нет. Ты не выбирала, в кого влюбляться. Я помню твои слова. И ты ведь… хотела разлюбить его, правда? Ты честно пыталась заводить отношения с другими в Израиле.

— Да, было дело.

— И я помню, как тебе было больно, когда он был с другими… Так что, знаешь… За тебя я рада. Честно. За него тоже. И хорошо, что он здоров и на этот раз пронесло… Но за все остальное! Ууу, как вспомню!

— Он бывает невыносимым, — соглашаюсь.

— Сущим Дьяволом!

— Да, я сама иногда убить его готова голыми руками.

Особенно когда он смотрит на меня таким взглядом, что я готова взлететь на месте, но молчит.

— Но ты его все равно не разлюбила? Несмотря на все это?! Ты столько лет о нем мечтала, а теперь вы вместе. И как? Ну, знаешь, как иногда бывает, когда сохнешь по кому-то годами, а потом бац — и все, разочаровалась!

— Тебе-то откуда знать, как это бывает, — смеюсь.

— С этого места поподробней! — кричит Костя откуда-то издали. — По кому это ты годами сохла?

Юля, видимо, отошла от мужа, но тот все равно все услышал. Неудивительно, живут они теперь в однушке втроем. Там при всем желании особо спрятаться негде.

— Расслабься! — кричит Юля Косте, а потом сразу мне: — Девочки на балете рассказывают. Я-то, конечно, не знаю. Я Костю сразу полюбила и как-то… уже не представляю своей жизни без него.

Слышу шорох и звонкий поцелуй.

— Ладно, так и быть не буду пересаливать твой шпинат, — ворчит Костя.

Слышу знакомый стук ножа, шипение масла на сковороде. Потом звуки приглушаются. Юля опять ушла от мужа, чтобы поговорить.

— Как я по вам обоим соскучилась… — выдыхаю. — И по Егору тоже. А еще я очень за тебя рада, Юль. Честно.

Вместо звуков кухни раздается писк игрушек. Наверное, Юля села ближе к сыну. 

— Знаешь, я тоже рада, что ты все-таки смогла обрести счастье. Ты так боролась за него, Лея… Так упрямо твердила, что никого другого мужчины для тебя не существует. Надеюсь, мой отец это ценит. Если нет… Черт, я сама его прикопаю на том дворе. В доме же есть двор, да? Он говорил, что есть.

— Ага. И елка. Огромная синяя ель. А горки!… Просто Диснейленд на заднем дворе, Платон превзошел сам себя. Егору обязательно понравится. Как он?

— Пытается сесть! Ну как сесть… Начал переворачиваться на живот и стоит на четвереньках!

— Уже прогресс. Поздравляю. Не переживай, обязательно сядет. Он умный малыш.

— Лея, я так по тебе скучаю… — вздыхает Юля. — Как будто ты снова в Израиле.

— И мне вас тоже не хватает. Приезжайте, может, на Новый год? Елку нарядим вместе? Хочешь? Одни мы не справимся.

— А можно? — нерешительно спрашивает Юля. — Или у вас были свои планы в этой вашей темноте, без интернета и телевизора, а?