Отец подруги

Эту просьбу от меня он слышит уже не в первый раз и больше не отказывает. Особенно после сообщения о том, что в течение месяца в их больницу приедет новое оборудование из Германии.

Прикрыв за собой дверь, я опускаюсь перед кроватью Соны на корточки. Сегодня она не такая бледная, как была все эти дни, хотя возможно, мне просто нравится так думать.

— Заотдыхалась ты, малыш. Хватит. Университет тебя ждет, мама приехала. Волнуется за тебя. Ты же сильная девочка, всегда такой была. Просыпайся.

Говорить с самим собой мне несвойственно, но в холодных больничных стенах это получается естественно. Просто это единственное место, где можно отпустить наружу тревогу и призрачное чувство вины.

— Я ведь тоже могу ошибаться, малыш, — я осторожно глажу ее прохладную кисть. — Кажется, что в запасе есть еще куча времени на все. А выходит, что не всегда.

Я сижу рядом с ней еще минут десять — максимум, который здесь позволяют. Трогаю на прощанье ее волосы и обещаю, что завтра снова вернусь.

— Вы помните, да? — говорю ожидающей снаружи санитарке. — Как только очнется, сразу звоните мне и ее матери.

Кивнув, девушка скрывается за дверью, а я с тяжелым сердцем продолжаю путь по коридору. Хорошо, что на сегодня есть еще дела. Помогают отвлечься.

— Борис Александрович! Борис…

Я резко оборачиваюсь. Гулко дубасит сердце. Возле двери в реанимацию стоит все та же санитарка и отчаянно машет руками.

— Вы сказали, сразу сообщить. Очнулась… Дудаева очнулась!

30

Сона

Во рту сухо, голова кружится, едва мне удается открыть глаза, как я тут же их закрываю, ослепленная ярким светом. Пытаюсь понять, что со мной, но мысли ускользают, словно песок сквозь пальцы. Трубка во рту мешает дышать, вызывая приступ паники. Ощущение такое, будто я до сих пор нахожусь в своем сне и брожу по темной лесной чаще, уходя все дальше в ее глубь. И лишь знакомый и любимый голос постоянно звал меня к себе, показывая дорогу на свет.

Предпринимаю еще одну попытку сфокусировать на чем-то взгляд. Пелена перед ними немного рассеивается, и я понимаю, что нахожусь в реанимации. Ужасные воспоминания пережитого несколько лет назад въелись в подкорку моего головного мозга. Неужели мне предстоит пережить этот кошмар заново?

В палате появляются люди в белых халатах, меня отключают от искусственной вентиляции лёгких и проводят какие-то манипуляции с моим телом, вводят лекарства, после чего я уже чувствую себя несколько лучше.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает врач.

Хочу сказать, что со мной все нормально, но во рту так сухо, что вместо слов вылетает глухое мычание. Я двигаю пальцами на руках и ногах, как просит врач, они поддаются, хотя и слабо.

— Что со мной? — спрашиваю у врача хриплым голосом.

— Вы попали в аварию. Внедорожник въехал в машину, в которой вы находились. У вас травма головы, вы долго не приходили в себя. Помните, как вас зовут?

Картинки произошедшего настолько ужасны, что меня встряхивает, и я окончательно прихожу в чувство.

— Сона. Сона Дудаева, — отзываюсь шепотом, потому что сильно саднит горло. — Что со мной? — повторяю вопрос. — Я буду жить?

— У вас многочисленные ушибы и вывих плеча. Его вам уже вправили. Жить, конечно, будете.

Мне кажется, я слышу в голосе врача воодушевление.

— Сейчас я ещё раз вас осмотрю, и будете отдыхать. Матери вашей позвонили, она уже едет.

Мама... Грудь взрывается болью, когда я думаю о том, что она пережила, пока я не приходила в себя.

— Сколько я была без сознания?

Вдох-выдох, но легче не становится. Я ведь обещала маме, что со мной ничего не случится, и я буду аккуратна.

— Почти десять дней, — говорит врач.

Боже, как много... Бедная моя мамочка.

Голова ещё туго соображает, мысли мелькают одна за другой, я не успеваю за них ухватиться.

— А Лена?.. Что с Леной? — накрывает новой волной ужаса. — Мы ведь были с ней в тот момент вместе… — приборы, к которым я подключена, начинаю громко пищать.

— Ну зачем же так волноваться, с вашей подругой все хорошо. Ее уже выписали домой, — успокаивает меня врач. — И вас скоро поставим на ноги.

Вокруг царит чистота, людей в палате становится меньше. Я чувствую облегчение и прикрываю ненадолго глаза, пытаясь справиться с эмоциями и взять их под контроль. С Леной все в порядке, я пришла в сознание и не буду овощем, врач дает положительные прогнозы. Со всем остальным понемногу справлюсь.

Врач выходит из палаты, и я опять закрываю глаза, погружаясь в тишину. Но ненадолго. Слышу, как открывается дверь. Даже не видя, кто зашел, я чувствуя его присутствие. Потому что он снился мне все время, пока я была в том темном и страшном лесу.

Борис выглядит сильно уставшим, под глазами пролегли черные круги. Он подходит ко мне и касается моих пальцев, отчего я испытываю внутренний подъем, что он здесь, и я ему не безразлична.

Кажется, мне вкололи какое-то лекарство, потому что мои запасы энергии равняются нулю, и я чувствую, что вот-вот снова закрою глаза и засну. Любое действие стоит мне неимоверных усилий. Но из последних сил я пытаюсь удержать зеленый взгляд напротив, от которого ощущаю теплое покалывание на коже.