Отголоски тишины

– Нет, не так все было. Не выносит. Куда ему! Правильнее будет сказать, вытягивает. Не мог он ее на руки поднять. Тянет ко мне. Что мне оставалось делать? Открываю дверь, помогаю занести… ее. Положили вон туда на лавку. Смотрю, а парнишка так и бегает вокруг нее, так и бегает. Я же, – он снова приложился к бутылке, скривился, на миг даже показалось, что еще немного и заплачет. – А я уже слишком старый, чтобы не понять – мертва она! Такие вот дела. Какие мои действия? Ясное дело, бегу к настоятелю и так, мол, и так, такое, говорю игумен, приключилось. Он за мной, точнее я за ним, не те у меня годы, чтобы столько бегать. Возвращаемся. Заходим в каморку – вижу, юноша на коленях стоит. Склонился он над телом, заплакал, надрывно так, голову наклонил, шляпа упала. Присмотрелся я, а он и не юноша вовсе!

– Это как? – удивленно выговорил я. Мне на мгновение показалось, что дед сегодня перебрал. А может еще тогда, позавчера…

– Он – девушка! – подняв вверх указательный палец, торжественным голосом продекламировал дед. Замолчал на мгновение, посмотрел на меня и, будучи удовлетворенным моим растерянным видом, добавил. – Да, девушка, молоденькая. Вот!

– И…

– Не икай! Будешь меня перебивать, тогда всего не узнаешь. Так вот, что же дальше? Уже почти забыл. Ага. Узнав, что ее спутница мертва, девушка так и упала без чувств. Игумен мне – заведи мол, лошадей в конюшню и позови кого-нибудь из братьев только тех, что постарше, нельзя покойницу оставлять здесь, отнесете ее в дальнюю часовню. Я, было, бросился к двери, собираясь за братьями бежать, но он остановил. Подожди, говорит, я девушку уведу. Не годится ей тут оставаться, потому как не нужно, чтобы кто-либо о ней знал…

– Куда уведу? В смысле куда увел?

– А ты как думаешь? С той стороны голая степь, а с этой – монастырь. Соображаешь?

– Получается, она здесь? Женщина, в мужском монастыре?!

– Лично я думаю так. Она не женщина, она беглянка, как это, «ищущая убежища». Поскольку монастырь, это дом Господа нашего, нельзя отказывать просящему. И тут уже неважно, кто просит, от кого бежит, и просто беглец он или беглянка. Но это уже не мое дело. На то есть люди поумней нас с тобой. Потому мой тебе совет – не бери в голову. Так-то!

Вслед за этим «так-то», дед резко выдохнул и отправил содержимое бутылки в желудок. Сразу скривился, замотал головой и еще раз, но уже с удовольствием, выдохнул. Его губы расплылись в улыбке, правда, ненадолго, взгляд прикипел к пустой таре, в глубине глаз удовольствие медленно сдавало позиции, уступая место грусти, смешанной с искренним сожалением…

– Дедушка, а исключительно из любопытства – откуда вы ее берете? – я показал на пустую бутылку, которую теперь уже и вовсе печальный дед поставил у ножки стола. – Нет, серьезно, до ближайшего села верст пять будет, ведь не каждый же день вы туда ходите?

Как сказал величайший из разведчиков – запоминается последняя фраза…

Привратник лукаво улыбнулся, подмигнул и сказал:

– Да есть у меня одно устройство. Работает на всем чем угодно, от пшеницы до картошки. Зима, сам понимаешь, холодная, ночи длинные вот и запасаюсь. Одно плохо – запасы истощаются, а холода еще и не начинались. Надо что-то думать!

Так я получил информацию, расплатившись за нее покоем…

Поверь мне, любопытство – далеко не всегда полезная вещь. Более того, в большинстве случаев, как раз наоборот! Именно от его коварных происков пострадало немало хороших людей. Понимаю я это, сейчас понимаю, да и тогда понимал. Гнать бы мне его подальше, а нет, не удавалось, не получалось, не мог я себя заставить расстаться с ним, и именно оно проклятущее мешало мне жить спокойно…

Но это было позже. Тогда же, выслушав почти добровольную исповедь деда Петра, я решил – наглеть, так уже по полной программе! Напросился к нему на ночлег. Это единственно правильное решение, ведь зная монастырские порядки, я не сомневался – обойдя территорию, настоятель запрет дверь, а спать под открытым небом не было ни малейшего желания, не сезон!

Конечно, дед не возражал. Он ведь ничего не терял, наоборот, обретал. Ему доставался слушатель, не очень внимательный, зато слушавший его до самого утра. Именно так, за всю ночь я не сомкнул век. Что тут поделать, ну не мог уснуть, все не получалось. Ворочался, слушал деда, изредка поддакивал, рассеянно кивал головой.

Трудно сказать, что в большей степени мешало мне заснуть. Болтовня привратника? Очень даже вряд ли. От нее, как правило, клонило в сон. Скорее, виной тому монотонная монастырская жизнь, лишенная приключений, более того, малейшего намека на таковые. Надоедала она мне. В конце концов, без приключений скучно. И если они тебя не ищут, надо что-то делать, надо спешить им навстречу! Да? Нет? Не знаю. А может дело в том, что я все-таки еще не совсем забыл о той своей жизни, в которой было видение с каретой, четверкой лошадей и девушкой на козлах?