Отголоски войны

Дойдя до Гольборна, Филиппъ инстинктивно повернулъ къ Вэстъ-Энду, какъ лошадь идетъ въ конюшню, даже когда ей не засыпано тамъ овса. Онъ всегда жилъ въ Вестъ-Энд и на востокъ отъ Оксфордъ-Стрита чувствовалъ себя какъ въ чужомъ краю. Ему хотлось сть, но у него не было на что позавтракать. Правда, у него былъ еще сикспенсъ, но онъ считалъ его уже собственностью мистера Гильгэ, какъ плату за общанную комнату со снимкомъ Рафаэля. Несомннно, что, въ виду особенныхъ обстоятельствъ, въ которыхъ они познакомились, м-ръ Гильгэ готовъ будетъ уступить ему комнату даромъ и даже накормить его завтракомъ. Но ему почему-то не хотлось пользоваться гостепріимствомъ м-ра Гильгэ; будь онъ самъ человкомъ со средствами, имй онъ заработокъ шиллинговъ въ двадцать-пять въ недлю, онъ бы съ удовольствіемъ принялъ и комнату, и завтракъ отъ своего новаго знакомаго, но при данныхъ обстоятельствахъ ему это было бы крайне тягостно.

Вдоль Гольборна стояли въ разныхъ мстахъ телжки чистильщиковъ улицъ, и вс лавки были еще на-глухо закрыты. Люди шли быстро, съ мрачными, озабоченными лицами, поднявъ воротники и засунувъ руки въ карманы; женщины, большей частью молодыя, искали, гд бы имъ найти кровъ. Подземная желзная дорога выбрасывала цлыя толпы людей изъ-подъ земли. Вс торопились; каждому нужно было быть въ опредленный, часъ на опредленномъ мст; казалось, что они заняты тмъ, чтобы попасть на поздъ, а на самомъ дл они думали толы о томъ, чтобы не заплатить штрафа.

Только Филиппу некуда было спшить — у него не было отношеній къ міру капиталистовъ, эксплуатирующихъ трудъ пролетаріата. Онъ былъ бездльникъ, самъ это зналъ; рабочіе тоже какъ будто это понимали. Они смотрли на него, какъ на одного изъ потонувшихъ въ омут жизни, и онъ не могъ отрицать, что это именно такъ. Когда человкъ идетъ ко дну, это чувствуется и это видно по его лицу. Но для Филиппа приближался часъ торжества.

Вдоль Блюмсбюри-Стрита быстро промчался великолпный автомобиль и свернулъ на Оксфордъ-Стритъ. Имъ управлялъ величественный шофферъ въ мховой куртк и везъ другого, еще боле величественнаго человка, тоже въ мхахъ. Филиппъ любилъ автомобили и зналъ въ нихъ толкъ; онъ сразу увидлъ, что мчавшійся мимо него автомобиль — Паккартъ въ шестьдесятъ силъ, что карета — одной изъ лучшихъ фабрикъ, и что шофферъ неосторожно детъ четвертой скоростью. Онъ остановился и сталъ глядть. Нтъ ничего удивительнаго, конечно, въ томъ, что человкъ останавливается, чтобы глядть на автомобиль; но если автомобиль останавливается передъ человкомъ, стоящимъ на улиц, то это кажется очень страннымъ. Можно, поэтому, представить себ удивленіе Филиппа, когда автомобиль вдругъ остановился прямо около него.

Человкъ, сидвшій въ автомобил, выглянулъ изъ него; изъ мховъ высунулось улыбающееся молодое лицо съ синими глазами и длинными свтлыми усами.

— Филь, это ты?

— Тонни! Здравствуй!

Они поздоровались, крпко пожавъ другъ другу руку.

— Какъ это ты такъ рано всталъ? — спросилъ Филиппъ.

— Да я еще и не ложился. Послушай, ты очень занятъ?

— Нтъ.

— Хочешь позавтракать со мной?

— Гд?

— У меня. Я живу въ Девоншайръ-Меншіонсъ. Вдь нужно же теб гд-нибудь позавтракать?

— Не знаю, такъ ли это необходимо. Ну, да я принимаю твое приглашеніе.

— Довезите насъ поскоре, — сказалъ Тонни шофферу, когда Филиппъ слъ къ нему въ автомобиль. — Прибавьте ходу.

— Слушаюсь, сэръ Антони.

Автомобиль быстро помчался. Филиппъ уже не шелъ ко дну, какъ нсколько минутъ до того. Встрча съ автомобилемъ совершила волшебную метаморфозу въ его судьб.

— Я, кажется, уже года три или четыре не видлъ твоего поразительно спокойнаго лица, — сказалъ Тони и посл короткаго молчанія.

— Мы не видлись уже пять лтъ, — поправилъ Филиппъ. Затмъ наступила пауза, какъ это часто бываетъ между друзьями посл долгой разлуки.

— Я вижу, что ты не сталъ разговорчиве, — сказалъ Тонни.

— Да зачмъ говорить, когда другіе достаточно болтаютъ! Скажи, почему твой шофферъ называетъ тебя сэромъ Антони?

— Мн совстно сказать теб, Филь, — отвтилъ Тонни, — но, право же, это случается даже въ очень почтенныхъ семействахъ. Я — баронетъ, двнадцатый баронетъ въ моемъ роду. Мой двоюродный братъ умеръ за два дня до своей свадьбы.

— Я никогда не зналъ, что у тебя есть двоюродный братъ.

— Потому что ты никогда ни о чемъ не спрашиваешь. Да, титулъ перешелъ ко мн.

— Славная игрушка. Но, кром нея, теб досталось и нчто существенное?

— Да. Пятнадцать тысячъ фунтовъ въ годъ.

Филиппъ отвтилъ не сразу. Ему нужно было подавить много чувствъ въ себ, чтобы сохранить равнодушный видъ. Пять лтъ тому назадъ, когда Филиппъ разорялъ одинъ клубъ въ Сенъ-Джемс, гд онъ состоялъ секретаремъ, Тонни Дидрингъ, которому было тогда двадцать-два года, начиналъ неудачную адвокатскую карьеру. Контрастъ между ихъ характерами послужилъ къ ихъ сближенію въ клуб, членомъ котораго состоялъ и Дидрингъ. Тогда они оба нуждались, — а вотъ теперь Тонни сдлался титулованной особой съ доходомъ въ пятьдесятъ фунтовъ ежедневно, за исключеніемъ воскресеній.

— Что-жъ, ты все это тратишь, я полагаю? — пробормоталъ Филиппъ.

— Очень легко. А ты что длаешь?

— Ничего.