Отголоски войны

— Это именно то, что я хотлъ теб показать, — отвтилъ сэръ Антони, и лицо его просіяло. — Это — послдняя новость азартной игры. Она только-что появилась, и въ слдующемъ сезон войдетъ въ моду по всей Ривьер. Это называется карточной рулеткой — и гораздо лучше обыкновенной рулетки. Не нужно катать шарика, никакого шума; только стасовать карты и сдавать; деньги ставятъ или на какую-нибудь отдльную карту, или на всю масть, или на фигуры.

— А вмсто нуля въ колод карта съ надписью «банкъ», — такъ что-ли? — спросилъ Филиппъ.

— Совершенно врно. Ты угадалъ. Колода состоитъ изъ пятидесяти-трехъ картъ. Мы играли до пяти часовъ утра. Эта игра никогда не надодаетъ.

— Ты выигралъ или проигралъ?

— Выигралъ. Я держалъ банкъ. Сколько я выигралъ, Оксвичъ?

— Когда я пошелъ спать, въ банк было двсти восемьдесятъ фунтовъ, сэръ Антони, — сказалъ Оксвичъ, зажигая спичку и поднося ее Филиппу, который взялъ папиросу.

— Мн нравится эта игра, — сказалъ Филиппъ. — Своего рода домашній Монте-Карло.

— Не правда ли? — воодушевленно подтвердилъ Тонни. — Хочешь, сыграемъ?

— Хорошо, съ удовольствіемъ.

— Разсчетъ такой: пятьдесятъ-одинъ противъ одного, когда ставишь на одну карту. Три противъ одного, если ставить на рядъ, и двнадцать противъ одного, если на фигуру. Ты хочешь самъ держать банкъ, или предоставляешь мн?

— Держи ты, — небрежно сказалъ Филиппъ.

— Хорошо. Оксвичъ будетъ тасовать и раскладывать. Оксвичъ, дайте карты.

Филиппъ вынулъ сикспенсъ изъ кармана и положилъ его на пиковую даму.

— Ты сдлался экономнымъ на старости лтъ, — сказалъ сэръ Антони, вынимая изъ кармана кучку денегъ и кладя ее передъ собой. — Начинайте, Оксвичъ.

Оксвичъ величественно растасовалъ карты и снялъ первую. Это была пиковая дама.

— Теб повезло, — сказалъ Тонни. — Оксвичъ, сколько это будетъ — сикспенсъ, помноженный на пятьдесятъ-одинъ?

— Одинъ фунтъ, пять шиллинговъ и шесть пенсовъ, сэръ.

— Оставьте вс деньги на пиковой дам. — Оксвичъ еще еще разъ смшалъ карты и вынулъ опять пиковую даму.

— Чортъ возьми! — пробормоталъ Тонни. — Оксвичъ, сколько это — пятьдесятъ-одинъ разъ фунтъ, пять шиллинговъ и сикспенсъ?

— Шестьдесятъ-четыре фунта и сикспенсъ, сэръ.

— Шестьдесятъ-пять фунтовъ и сикспенсъ, — поправилъ Филиппъ.

— Простите, — сказалъ Оксвичъ. — Я ошибся.

— Ничего, — отвтилъ Филиппъ. — А какой максимумъ ставки на масть?

— Двадцать фунтовъ, — сказалъ Антони, вынимая банковые билеты изъ бокового кармана.

— Я ставлю максимумъ на пики, — сказалъ Филиппъ.

Вышли пики. Филиппъ сосчиталъ свой выигрышъ. Оказалось сто-двадцать-шесть фунтовъ, шесть шиллинговъ, не считая сикспенса, съ котораго онъ началъ.

— А на что ты теперь ставишь? — спросилъ сэръ Антони.

— Если ты позволишь, то я ничего больше не поставлю, — отвтилъ Филиппъ.

— Почему?

— Я какъ-нибудь теб скажу въ другой разъ, — сказалъ Филиппъ страннымъ голосомъ.

Баронетъ взглянулъ на Оксвича, и тотъ сейчасъ же вышелъ изъ комнаты.

— Въ чемъ дло? — спросилъ сэръ Антони.

— Ничего. Я теб даю реваншъ. Сыграемъ въ орелъ и ршетку.

— Хорошо, — сказалъ баронетъ и взялъ монету со стола.

— Орелъ, — сказалъ Филиппъ, когда монета упала.

Онъ угадалъ. И Тонни прибавилъ еще нсколько билетовъ къ выигрышу Филиппа.

Филиппъ, стоявшій все время на ногахъ, вдругъ опустился на стулъ.

— Мн не хорошо, — сказалъ онъ.

— Почему? — спросилъ Тонни. — Вдь теб везетъ…

— Дло въ томъ, — началъ Филиппъ, запнулся, но потомъ продолжалъ: — Ты помнишь, а положилъ сикспенсъ на карту въ начал игры?

— Помню.

— Такъ вотъ это былъ послдній мой сикспенсъ. Я былъ голоденъ, и не имлъ, на что пость, когда мы встртились сегодня утромъ. А теперь у мена цлое состояніе — двсти-пятьдесятъ фунтовъ. Я никогда до сихъ поръ не игралъ, и никогда не буду играть впредь, Тонни.

— Вотъ не ожидалъ! — тихо проговорилъ баронетъ.

IV

Они пошли вмст обдать въ этотъ вечеръ въ ресторанъ «Louis XIV», въ первомъ этаж дома, гд жилъ сэръ Антони, и сли за столъ, который Тонни всегда заказывалъ для себя, между второй и третьей ониксовой колонной отъ главнаго входа. Они провели странный, но интересный день. Почти все время шелъ дождь. Разсказавъ, по обыкновенію кратко, свою, одиссею молодому баронету, Филиппъ заявилъ, что пойдетъ заказать себ три костюма — три, не больше — дневной костюмъ, фракъ по послдней мод и черный сюртукъ. Филиппъ намревался жить очень экономно. Но, имя двсти пятьдесятъ фунтовъ въ карман, онъ не могъ отказать себ въ удовольствіи прилично одться. Сэръ Антони отвтилъ, что безсмысленно выходить въ такую погоду, и что гора, если ее вызвать по телефону, наврное придетъ къ Магомету. Гора, дйствительно, пришла, и даже не одна, а нсколько, включая Монбланъ въ вид фешенебельнаго портного и другую вершину въ образ знаменитаго спеціалиста по изготовленію элегантныхъ сорочекъ. Но на этомъ чудеса не кончились. При содйствіи Оксвича и баронета — Филиппу изготовили вечерній костюмъ въ теченіе восьми часовъ.

Посл ленча, они оба легли спать и проспали два часа.