Отголоски войны

— Вотъ какъ. Ты не похожъ на празднаго человка.

— Именно похожъ, — возразилъ Филиппъ.

Моторъ домчалъ ихъ очень быстро къ дому, гд жилъ Тонни, по близости отъ Гайдъ-Парка. Огромное зданіе, въ одиннадцати этажахъ котораго помщались отель, ресторанъ, кафе, нсколько клубовъ, роскошный табачный магазинъ, парикмахеръ, билліардная академія, библіотека, почтовое и телеграфное бюро и, кром того, много роскошныхъ квартиръ, было объято утренней тишиной. Дневная жизнь еще не началась. Въ обширныхъ сняхъ разсыльные стояли еще въ теплыхъ жилетахъ съ рукавами, а мальчикъ, который поднялъ сэра Антони и его досужаго друга по лифту на пятый этажъ, не усплъ еще пригладить волосы.

Пожилой, гладко выбритый человкъ, съ срымъ цвтомъ лица, встртилъ ихъ у дверей квартиры сэра Антони.

— Съ добрымъ утромъ, сэръ Антони.

— Здравствуйте, Оксвичъ. Завтракъ на двоихъ. Икру. Почки.

— Я осмлился заказать манную кашу.

— Что за глупости! М-ръ Мастерсъ не для того пріхалъ сюда изъ Блюмсбюри, чтобы сть манную кашу.

— Вашъ желудокъ, сэръ, посл такихъ нсколькихъ ночей…

— Правда, Оксвичъ. Но мой другъ…

— Я съ удовольствіемъ буду сть манную кашу, — сказалъ Филиппъ.

Величественный Оксвичъ взялъ ихъ шляпы и пальто, и Филиппъ увидлъ, что сэръ Антони — во фрак.

— Я еще не раздвался со вчерашняго вечера, объяснилъ сэръ Антони. — Мы играли въ карты, — нужно же пользоваться жизнью, — и двое изъ моихъ друзей пропустили послдній поздъ въ Манчестеръ. Даже не пропустили, а забыли. Тогда я общалъ имъ, что они попадутъ на первый утренній поздъ. На что имъ понадобился Манчестеръ — право, не знаю. Имъ, кажется, нужно было попасть туда по важному длу. Я переоднусь посл завтрака, Оксвичъ. Я слишкомъ голоденъ.

— Я осмлился приготовить вамъ ванну, сэръ Антони, и вашъ новый срый костюмъ съ синимъ галстукомъ. Я перешилъ пуговицы на жилет.

— Ну, хорошо. А мистеру Мастерсу приготовьте помыться во второй ванной.

Тонни быстро вышелъ изъ комнаты.

— Я сейчасъ буду къ вашимъ услугамъ, сэръ, — сказалъ Оксвичъ Филиппу и, подойдя въ комнатному телефону, тихо проговорилъ въ трубку: — Еще одну порцію манной каши и порцію почекъ.

Затмъ онъ обратился съ вжливой улыбкой къ Филиппу и провелъ его въ ванную. Гость и хозяинъ сошлись потомъ въ уборной Тонни, и Филиппъ осмотрлъ гардеробъ своего друга: восемнадцать костюмовъ, семь фраковъ, сорокъ паръ модныхъ панталонъ, сто-восемнадцать галстуковъ, тридцать-три палки, семь зонтиковъ, четыре ряда ботинокъ, большая желзная шкатулка съ ювелирными украшеніями, изумительная коллекція всевозможныхъ шляпъ, золотыя принадлежности туалета — все это поражало своей роскошью и изысканностью. Филиппъ пришелъ въ убжденію, что, даже имя пятьдесятъ фунтовъ въ день, молодому человку, который избралъ дорого стоющую и трудную профессію дэнди, не дурно отъ времени до времени длать экономію на завтрак и ограничиваться манной кашей. Они пошли завтракать въ великолпно убранную столовую; Оксвичъ, со строгимъ видомъ почтительнаго мэтръ-д'отеля, усадилъ хозяина и гостя на двухъ противоположныхъ концахъ стола и подавалъ каждому отдльно приготовленныя для него блюда.

— Оксвичъ, — сказалъ вдругъ баронетъ, — манная каша превосходна. Будьте любезны, протелефонируйте, чтобы мн оставили мой обычный столъ въ ресторан къ обду. Пойдите сейчасъ же.

Какъ только Оксвичъ вышелъ съ невозмутимо величественнымъ видомъ изъ столовой, Тонни быстро вскочилъ со стула и подошелъ къ Филиппу.

— Филь, дай мн скоре одну изъ твоихъ почекъ.

Не дожидаясь отвта, онъ отобралъ у гостя часть его мясной порціи и сталъ быстро сть.

— Боишься Оксвича? — спросилъ Филиппъ.

— Только морально, — отвтилъ Тонни. — Его власть надо мною чисто моральная, увряю тебя. И онъ правъ относительно моего желудка.

— Гд ты его взялъ?

— Я его не бралъ, онъ взялъ меня. Онъ былъ лакеемъ моего кузена и перешелъ ко мн вмст съ титуломъ и наслдствомъ.

— Мн онъ нравится, — сказалъ Филиппъ.

— Мн тоже. Онъ какъ манная ваша — полезенъ для меня. И у него удивительный вкусъ въ выбор галстуковъ.

Тонни проглотилъ послднюю почку, которую стащилъ у Филиппа, въ тотъ моментъ, когда Оксвичъ вернулся съ тмъ же величественнымъ видомъ.

— Прикажете еще манной ваши, сэръ? — спросилъ онъ.

— Нтъ, благодарю васъ — хотя она, конечно, превосходна. Если ты кончилъ, Филь, пойдемъ во мн въ кабинетъ. Оксвичъ, дайте папиросы.

— Въ кабинетъ? — удивленно переспросилъ Филиппъ, который зналъ, что Тонни совершенно равнодушенъ ко всякимъ литературнымъ занятіямъ.

— Въ мою берлогу — можно назвать ее какъ угодно. Я теб что-то покажу.

Въ сопровожденіи Оксвича, который несъ папиросы разныхъ сортовъ, они прошли по корридору въ большую комнату, обставленную чрезвычайно роскошно. Посреди комнаты, рядомъ съ роялемъ, стоялъ странный продолговатый столикъ, на крышк котораго изображена была въ краскахъ колода картъ, разложенная въ четыре ряда. Вокругъ этихъ картъ шла широкая полоса зеленаго сукна, а на одномъ конц изображенъ былъ кругъ съ вписаннымъ въ него словомъ «банкъ».

— Что это такое? — спросилъ Филиппъ.