Отя, тебе нравится?..(СИ)

И Алеша отмер. Пискнув «да, отя», ребенок сорвался с места и кинулся к ближайшему стеллажу, с мягкими игрушками, схватил с него сине-оранжевого, улыбающегося, плюшевого то ли динозавра, то ли дракона в треть своего роста и порывисто прижал к груди. Так и не выпустил, сообщил счастливым шепотом: «назову его Кир».

Еще мальчик захотел железную дорогу, куклу-омежку в желтом, нарядном кружевном костюмчике, и колясочку, возить куклу. На цены он, конечно, не смотрел.

Отбирать у сына приглянувшиеся ему весьма дорогие игрушки Виктор не стал, пожалел его чувства, и добавил к выбранному две красочные книжки со сказками. Сегодня можно, на первый раз, дальше же придется ограничивать и объяснять, что отя не миллионер.

Когда мужчина уже расплачивался, Алеша вдруг вспомнил про оговоренные на входе в магазин суммы, охнул и прикрыл ротик ладошкой. Глаза мальчика мгновенно наполнились ужасом и слезами.

— Ой, отя… — у омежонка потекло ручьями сразу и из носа, и по щекам. — Кира не отдам! Остальных верни…

Вцепился в плюшевое, зубастое чудище мертвой хваткой, не отдерешь.

— Не верну, — ответил Виктор с улыбкой и подхватил с прилавка поданные зевающим продавцом полиэтиленовые, шуршащие мешки. — Тебе играть совсем не во что. Теперь есть. Но больше до конца месяца ничего не проси, договорились?

Алеша рвано кивнул и захлебнулся соплями. Бедняжка был в полуобмороке от счастья.

Нести его к машине снова пришлось на руках — идти сам переволновавшийся до крайности малыш был не в силах, шатался, беспрерывно ронял Кира, спотыкался, сбивал урны, встречных детей и норовил попасться под ноги взрослым посетителям центра. А в машине заснул, едва выехали со стоянки.

Проспал омежонок до темноты.

====== Часть 8 ======

Во время ужина, состоявшего из овсяной, на молоке, каши, помятого вилкой в тюрьку банана и персикового йогурта, Алеша не столько ел сам, сколько кормил усаженных в рядок возле стола куклу, названную им Лесем, и монстра Кира.

Виктору удалось запихнуть в мальчика с десяток ложек, с большим трудом — у омежонка не было аппетита. Потом замотавшийся за день мужчина оставил сына прибывшему помочь — не с пустыми руками, с подарком, еще одной куклой — дяде Вике Дане, взял выданные в опеке, вместе с документами об опекунстве, ключи и поехал на Алешкину квартиру. Зачем, он не знал, просто захотелось вдруг посмотреть, как раньше жил малыш и что досталось ему по наследству.

Дом Алеши находился в отнюдь не бедном районе и относился к старым, но качественным постройкам. Такие могут стоять по триста лет, при своевременном ремонте. Квартира была трехкомнатная, размещалась на третьем этаже и окнами, исключая кухню, выходила в парк.

Просторная, светлая. Облезлые, засаленные обои и облупленные потолки, почти без мебели — так, по крайне необходимому минимуму. Посреди гостиной — стол без скатерти, заваленный посудой с подсохшими остатками пищи и полными окурков чашками, у стены — небрежно прикрытый мятым пледом, продавленный диван.

Имелось два перекошенных платяных шкафа — в родительской спальне и в, якобы, детской, с полками, забитыми провонявшим сигаретным дымом и нечистоплотным омегой тряпьем, там же — застеленные испятнанным, серым бельем кровати, соответственно, двуспальная и маленькая, узкая, и на каждую комнату — по стулу.

Кухонный стол отсутствовал, газовую плиту не мыли, наверное, лет пять, на ней гордо пылились две пустые, жуткие, насквозь закопченные кастрюли, закрытые крышками.

Включенный в сеть холодильник не работал и «порадовал» тремя упаковками баночного пива и половинкой черствого хлеба. Рядом с ним воняло набитое, высыпающейся горой, непонятными гниющими огрызками и использованными презиками мусорное ведро.

Везде на полу сор и натоптано. В коридоре — батарея пустых, разнообразных вино-водочных бутылок. В туалет и ванну Виктор соваться не рискнул.

Убого, чудовищно грязно. Ни единой детской игрушки, кроме облезлого, лишенного глаз и верхней лапки плюшевого медвежонка.

Зато на стуле в комнате папаши была свалена кучкой разная — и недешевая — косметика. При беглом осмотре вещей в шкафу погибшего Виктор обнаружил красивое, сексуальное кружевное белье, а так же — немало «хорошей», целой одежды определенного, откровенного плана, три пары обуви на высокой платформе и приличный набор «взрослых» штучек типа фаллоимитаторов, наручников и плеток, недвусмысленно указывающих — их хозяин занимался садо-мазо-проституцией. Здесь же валялся пакет с тюбиками увлажняющих интимных гелей, заживляющих мазей, и едва початая, просроченная упаковка антидепрессантов.

Не новость для Виктора, впрочем, про проституцию. Увы…

«Эх, Валька, как ты докатился до подобной жизни? — снова и снова спрашивал себя вздыхающий Виктор, бродя по заброшенной квартире. — Ведь, когда я с тобой встречался, ты не был таким! Или был? Ведь я никогда не приходил к тебе домой, ты приходил ко мне, и выглядел вполне ухоженным, пах всегда чистым телом. Что с тобой стряслось, заставив измениться и превратиться вот в ЭТО?»