Отя, тебе нравится?..(СИ)

Приметивший, как омежонок сглотнул, Виктор выставил вместо ликера водку, початую на прошлые праздники на треть, нагреб конфет, сколько поместилось в горсть, шесть или семь штучек, и высыпал на скатерть маленькой горочкой.

— После супа, — уверил сына, — обязательно получишь две. Договор?

Алешка повторно захлебнулся слюной и согласно замотал грязноватой головенкой. Мужчина усадил его на стул с предварительно, заботливо, подложенной подушкой, уселся рядом — отказавшийся от спиртного, даже вина, Женя разместился напротив — и дал переминающемуся с половником Дане отмашку разливать.

Паренек ловко наполнил тарелки, в каждую щедро навалил заранее отделенное от косточек, покрошенное кусочками куриное мяско. Виктор невольно любовался движениями юного альфочки — строго выверенными, изящными. Красивый у брата сын, и хозяин отличный, ни капли не уронил мимо тарелок. На все руки мастер: готовит, кран починит текущий легко, забитый сифон прочистит, и с дрелью управляется запросто. Алешку бы таким же вырастить…

— За Алешеньку, — Виктор поднял свою рюмку. — Чтобы ему у нас хорошо жилось.

Чокнулись, Виктор и Даня рюмками, Женя с Алешей стаканами с соком, прихлебнули  — и перешли к трапезе.

Алеша ел быстро и жадно, но очень аккуратно, не чавкал. Черпал, не перебираясь, подряд мясо, гущу, бульон, ворковал что-то детско-довольное, про то, как вкусно, вкусно, потрясающе вкусно, закусывал хлебом. Изо рта у него ничего не валилось. Суповой «последышек», последнюю, не поддающуюся зачерпыванию, оставшуюся ложку, мальчик подобрал хлебной корочкой, сжевал его, сцапал в кулачок две разрешенные отцом, «законные» конфеты и обессиленно отвалился, не развернув фантиков  — практически спал.

И с конфетами был унесен в постель, уложен с ними. Растаят в тепле тела — не беда, съест, проснувшись, мягкие. Или получит новые, проблема-то. Но Виктор почему-то не сомневался — неприглядный вид лакомства омежонка не остановит. Еще и обертки изнутри вылижет от шоколада начисто, бедное дите.

Ничего. Потихоньку привыкнет и перестанет кидаться на сладости. Станет перебираться да пофыркивать.

Эх, не разбаловать бы. А так хочется вывалить малышу всего и сразу, чего он ранее был лишен…

Уложив сына, альфа вернулся на кухню, к Дане и Жене, продолжать прерванный «отбытием» Алеши разговор и пить чай.

Особенно, пожалуй, к Жене: в процессе поедания супа мужчина — чудо свершилось, ага — увидел молодого и более чем привлекательного, замечательно пахнущего морской свежестью омегу и разглядел достаточно, но требовалось бы подетальнее… Да и завязавшийся разговор заинтересовал — о детских книжках.

Теперь заинтересовал, после появления в квартире Алеши…

====== Часть 6 ======

Алешка, голенький по пояс, в промоченных насквозь спереди, донизу, до босых стоп, штанишках, с перемазанным шоколадом личиком, горько плакал, гладя ладошками разложенную перед ним на кровати мокрую пижамную кофточку — ведь Томас, чудесный динозаврик Томас… Короче, пятно омежонок случайно посадил прямо Томасу на мордочку, шоколадное, вестимо, когда проснулся, в одиночестве, и ел данные отей конфеты. И попытался сам застирать, но лишь развез еще больше. А успевший проводить гостей отя в это время на кухне посуду мыл и не услышал, как сын шебуршится.

Увидев вошедшего отца, малыш сдавленно всхлипнул, икнул и сунул в рот большой пальчик — утешалку, всем своим видом демонстрируя полное отчаяние и безнадежность.

Тощенький, чумазый, жалкий и несчастный. Потерявший едва обретенного друга. А еще у него, похоже, поднялась температура, судя по слишком яркому румянцу.

Виктор присел рядом на край постели и мягко обнял мальчика за мелко вздрагивающие, ледяные, покрытые пупырышками плечики.

— Алешка, — Алеша смотрел, не мигая, и из его широко распахнутых, дымчато-серых глаз по щекам катились крупные, прозрачные слезы. — Тебе не холодно? Давай оденешься? В костюмчик, который Женя подарил, желтенький? И станешь как солнечный зайчик?

Алеша скорбно вздохнул.

— Не могу, — прошептал он, сквозь рыдание и мешающий внятной речи, находящийся во рту, пальчик. — Это будет предательство. Томас не виноват, что я неряха.

Положение требовалось срочно спасать, пока глупышка совсем не закоченел. Виктор придвинул к себе пижамку, поразглядывал изуродовавшее Томаса коричневое пятно, подумал и сказал:

— У меня в ванной есть пятновыводитель, такое особое вещество. Уверен — если замочить в нем динозаврика, шоколад отстирается и Томас опять заулыбается, как новый. Ты же встретишь его возвращение больным, без сил. И вы не сможете дружить.

Алеша внимательно слушал, шмыгал сопливым носом, сосал пальчик, размышлял. Пожалуй, отя прав, сидеть полуголым, в мокрых штанишках, очень противно и никак не поможет Томасу, а желтый костюмчик красивый, теплый и нарядный. Нужно переодеться. И лекарство, которое Женя оставил, выпить, две мерные ложечки — голова болит сильно.

И животик прихватило.

— Ой, отя, — простонал Алешка, скатываясь на пол. — Ой, ой, какать!