Открой своё сердце (СИ)

И на словах-то всё просто — выбрать кого-то одного, шагнуть навстречу, сказать… да хотя бы ту же клятую технику использовать! — но стоило подумать об этом, как Сенджу буквально стопорило. Потому что — ну кого тут выберешь-то? Как решишь, что кто-то лучше, а кто-то хуже? И по этой же причине он не мог позволить себе воплотить ни одно из своих желаний — потому что это было бы слишком нечестно. Целовать Изуну и думать о Мадаре. Расчёсывать Мадару и сбиваться на мысли о брате. Обнимать Хашираму и вспоминать Учиху.

И никаких сил отказаться.

В конце концов, Сенджу стал избегать всех троих, хватаясь за малейшую возможность уехать — договоры с поставщиками, послание даймё, слухи о заведшейся рядом с караванной дорогой банде… На вылазках мысли становились более ясными, но только для того, чтобы Тобирама всё чётче понимал, что сам с этой ситуацией не справится. Прямо-таки кармическое возмездие за слишком спокойный период взросления.

Да пропади она пропадом, такая влюблённость! Клан любви, х-ха! Что-то больно щедрой она вышла, раз хватило сразу на троих, да ещё и поровну!

Тобирама честно держался, сколько мог. Но ни ани-чан, ни Учихи не могли похвастаться отсутствием наблюдательности. Какое-то время они молчали, присматриваясь. Ещё сколько-то давала деликатность Хаширамы — можно было не сомневаться, что он до конца будет давать возможность сказать самому. Не станет давить и Учих придержит. Но… Тобирама почти физически ощущал сжимающееся кольцо. Или петлю на шее, кому как нравится.

Когда ощущение стало слишком сильным, чтобы его игнорировать, а взгляды Изуны — откровенно хищными, Сенджу написал три письма. Почти одинаковых, в которых сухо и логично излагал свою проблему. Разве что в том, что предназначалось Хашираме, было приписано короткое «прости».

Так… было проще, чем пытаться объясниться глаза в глаза. Да и стали бы его слушать до конца?

И… Смог бы он сам договорить?

Так — честнее. Если уж нет иного выхода, стоит попробовать сигануть со скалы в пропасть.

Письма он отдал перед самым отъездом на миссию — уступка собственной трусости, но кроме того, у адресатов будет время подумать над прочитанным. Поговорить друг с другом.

Принять решение.

Тобирама не собирался спорить, каким бы оно не оказалось.

*

Учихи тем временем были взбаламучены известием о пропаже одного из советников. Немного утешало, что последний раз его видели направляющимся на серьёзный разговор к Мадаре-сама. Значит, это родной глава клана его убил, расчленил и съел — скорее всего, за дело, — а не козни новых друзей-старых врагов.

Мадара старого жёсткого советника, конечно, не ел, но спалил нахуй, а пеплом удобрил розочки в саду. Видите ли, ему всё было отлично, когда было просто объединение двух сильных кланов для более сподручного отпиздивания соседа и захвата новых территорий. Но когда до этого советника дошло, что создаются инфраструктуры целого города, в который можно встроить почти неограниченное количество кланов… Что собираются отдельный архив, госпиталь и, главное, общая образовательная площадка для юных шиноби, тут советник запаниковал.

А то как так, дети в семь лет не будут отправляться на боевые вылазки — это же немыслимо! Как они станут настоящими шиноби в таких условиях? Это сильно ухудшит боеспособность клана, одумайтесь, Мадара-сама, это точно заговор Сенджу!

Глава клана не стал уточнять, насколько увеличится боеспособность клана, если дети перестанут гибнуть сразу после того, как научатся держать меч ровно, а просто спалил идиота. Наверняка у него были последователи, но когда дело касается выживания, такие люди очень быстро понимают намёки и самые тончайшие предпосылки.

А тут и предпосылки были совсем не тонкие.

Сам Мадара потихоньку начал съезжать с катушек. Всё никак не удавалось вернуться на привычную волну, возгореться с полной силой, снова стать порывистым, непримиримым… Но последствия смены тел с Хаширамой всё ещё чувствовались, тело как бы говорило: «Хозяин, успокойся, не пори горячку, не надо нам этого нервного напряжения…»

А он не мог без этого напряжения. Без преодоления себя, без постоянного стремления к чему-то… Гнить заживо, изнутри в собственном теле, смотреть с отвращением на собственный, внезапно мирный клан. Хотелось, чтобы кто-то уже догадался, чем грозит объединение Учих и Сенджу, спешно начиная собирать силы по соседям, чтобы выступить ответным фронтом…

Самому тошно становилось от этих мыслей. Чем он лучше того бедолаги, который сейчас удобряет розы?..

Но всё слишком медленно, слишком осторожно… Изменения теоретически есть, но ситуация остаётся прежней. Все что-то ходят, обсуждают, уточняют… Все пиздец такие сложные, со своими незыблемыми традициями, со своим мнением, которое самое верное, нужно это только доказать…

А потом Мадара получил то злополучное письмо. Он пришёл в кабинет Хаширамы, где уже тусовался Изуна, и задал ровно два вопроса. Брату — почему тот до сих пор Тобираму не трахнул. Хашираме — почему его родной брат его так плохо знает. Оба смутились.