Откровенные

— Папа, верно, скоро встанет.

Марк как будто даже удивился, что Ксения остается с ним, и сказал:

— Я вас оторвал от каких-нибудь занятий… Надеюсь, вы не станете стесняться, чтоб занимать меня, в качестве любезной хозяйки, тем более, что Василий Захарыч скоро встанет.

— Это что за вопрос? — кинула Ксения и почувствовала, что краснеет.

— Я боюсь злоупотреблять вашей светской любезностью — вот и вся сущность вопроса, — пояснил Марк.

— Но почему вы думаете, что я должна стесняться именно вашим обществом? — с живостью спросила Ксения.

Марк усмехнулся.

— Точно я не вижу вашего недружелюбного отношения, ко мне и не понимаю, что мое общество не может доставить вам ни малейшего интереса?.. Не первый же день мы с вами знакомы, Ксения Васильевна… Так к чему же, скажите на милость, вам церемониться со мной? Или светские приличия вас стесняют? Но ведь вы, кажется, уже не такая данница предрассудков! — прибавил Марк, насмешливо взглядывая на Ксению.

— Кажется, и вы, в свою очередь, не удостаиваете меня своим милостивым вниманием, Марк Евграфович? — с насмешливой улыбкой отвечала Ксения, несколько удивленная и втайне обрадованная словами Марка, — и не особенно печалитесь моим, как вы говорите, недружелюбным отношением. И следовательно, жаловаться…

— Да разве я жалуюсь? — перебил Марк. — Я такими глупостями не имею привычки заниматься. Я только определяю факт.

— Виновата… Еще бы! Разве вы можете жаловаться на что-нибудь? — иронически подчеркнула Ксения:- Вы, ведь, только определяете. Но, в данном случае, несмотря на вашу самоуверенность в точности определений, вы ошиблись.

— В чем именно?

— Никаких недружелюбных чувств я к вам не питаю — да и не за что, согласитесь сами — я отношусь к вам так же, как и к другим добрым знакомым! — прибавила Ксения, и голос ее невольно зазвучал мягкими нотками.

— В таком случае, сознаюсь в ошибочном определении факта и приму ваши слова к сведению, — заметил Марк без особенной, казалось, радости.

— То-есть, что значит — к сведению?

— Не буду впредь думать, как раньше думал.

— И будете удостаивать разговором не одного только папу?

— Если угодно…

— Очень угодно. Ведь вы представляете для меня интересную загадку.

— Я? Загадку? — с удивлением переспросил Марк.

— Да, нечто вроде сфинкса, — проговорила, смеясь, Ксения. — Таких молодых людей я еще не видала и, сознаюсь вам, хоть и давно имею честь знать вас, в сущности совсем вас не знаю. Вы, ведь, никогда не высказываетесь, по крайней мере у нас. Быть может, вы откровеннее со своими друзьями?

— У меня нет друзей.

— Ну, с более близкими знакомыми.

— И близких знакомых нет.

— Но есть же родные?

— Одна сестра.

— Она здесь?

— Нет, в провинции.

Ксении вдруг стало жаль Марка. Без друзей, без близких, такой одинокий этот юноша! Немудрено, что он так замкнут в себе и так сдержан! И ей хотелось расспросить его об его жизни, о том, почему он так одинок, хотелось сказать ему доброе слово участия и сочувствия, смягчить его сердце лаской, но, взглянув на это спокойное и уверенное лицо, которое, казалось, вовсе не искало сочувствия, она сдержала свой порыв и только спросила:

— И вас такое одиночество не пугает?

— Нисколько…

— И вы не скучаете?

— Некогда.

— Впрочем, я слышала. Папа говорил… вы живете совсем отшельником. Много читаете и работаете. Степан Ильич от вас в восторге. Говорит, что вы незаменимый работник…

— Надеюсь… Ну, и Павлищев зато пользуется этим. Не оставляет без работы, — усмехнулся Марк.

— Он и сам много работает?

— Работает, надо сказать правду. И наверное доработается до министра. Вы его давно видели? — неожиданно спросил Марк.

— Сегодня. Он у нас обедал! — проговорила Ксения.

— Степан Ильич, кажется, часто у вас бывает?

— Да, часто, — промолвила Ксения, невольно почему-то краснея. — Отчего вы об этом спрашиваете?

— Так… к слову пришлось.

— А вам Павлищев правится?

— Умный человек, — ответил сдержанно Марк.

— Только умный?..

— Это — главное, надеюсь…

— Ну, не совсем… Ум еще не все… Он и добрый, и честный человек. — не без горячности прибавила Ксения. — Не правда ли?

— Зачем же вы спрашиваете меня, если имеете свое мнение? — спросил, смеясь, Марк.

— Вы разве не согласны со мной?

— Не в том дело… Положим даже, согласен, но не все ли вам-то равно, что другие думают…

— Я не такая самонадеянная, как вы, и не считаю себя непогрешимой.

— А я никогда не ставлю баллов людям за поведение… Каждый хорош или дурен по-своему…

— А по вашему мнению каков он? — допытывалась Ксения.

— Будет отличным мужем! — проговорил Марк:

— Почему именно мужем? — изумилась Ксения и снова покраснела…

— Да разве он еще не сделал вам предложения?

— Разве он должен был его сделать именно мне?

— А то как же… Наверное сделает… Точно это секрет, что вы нравитесь Степану Ильичу…

— Допустим, что и так. Предположим даже, что он уже сделал предложение… Вы как думаете: приняла я его?

— Отчего же нет? Степан Ильич умен, блестящ, красив, в него можно влюбиться… Впереди слава и власть…

— И вы, например, одобрили бы такой брак? — шутливо допрашивала Ксения.

— Вполне! — отвечал Марк.