В комнате прежних трубных багровых маршей…Вспомнил я площадиВ холодном свирепом барокко.Но не могу я пройтиВ комнату, где ты жила.Там рядом с односпинной кроватью.где куклы спина прилиплак длинной площадке буфета…в ночи глазами фарфоровыми скользяпо пыльному карнизу тени…Ныне, ты новая спишьПод отблески незнакомыеДисков и магнитных радуг гремящихиз-за стены, где соседей тела молодыебудто в какой-то мастерской ученичествтебя отражают в поседевших стальныхсвоих гобеленах на стенах,чтобы изморозью рук и глазочнулась ты в комнате за стеной.И вспомнила…Как мужа баюкаешь ты за тридевять земельв нитяной кошелке,а не здесь не в этих узлахи тритонах влажных одеждыи в одолжениях вечных у пуговиц,чтобы мог он к ближней горыни выбраться,к холодному песчаному склону ее.А ты говоришь, что море…А!.. говоришь… море… и трепетлепестков сухарей в руке иуголок паруса, прижатогомежду створками разогретогодневного трамвая.Если коричневый край тоски, как нагар батарей,всей чешуи от картофеляв белой сиренево-свежей трясине,когда пол в очертаниях ласточеки ног, отклоненных от встречв канцелярии утром.Свежий скрипичный очисток-листок от картофеля,что же за скрипкой,что же еще за плечомскладок несшитых концертных платьев твоих?Что же за скважинкой скрипки,что же еще за ее очертаньем?у ворот забытого доматы играешь на скважинке той ночи,когда за оградами в воздух вечерний памятники излучаютсенной прототип мокрого лбаи хвойного дорогоглазого дома в июле.Дорогоглазого дома… и скрепки и скрипкидля прилипших денежных знаков дневных,переплывших границу памятимежду всеми на дно погруженными,где отпечатки пальцев,как денежки случайные на дне у подножья фонтана.