Открытый город

В том, что семья из семи человек лишилась троих, не было ничего необычного. Ситуация, при которой какая-то болезнь за пять первых лет тысячелетия выкосила три миллиона ньюйоркцев, у нас просто в голове не укладывается. Нам кажется, что это форменная антиутопия; в смысле, такие исторические факты мы обнаруживаем разве что в примечаниях к чему-то более существенному для нас. Мы склонны забывать, что в других городах в другие времена бывало и похуже, что ничто не гарантирует нам иммунитет от всех возможных инфекций, что от мора мы защищены никак не лучше, чем цивилизации прошлых эпох, а вот готовы мы к нему крайне плохо. Даже по нашей манере говорить о тех немногочисленных несчастьях, которые с нами всё-таки стряслись, заметно: запас гипербол мы уже исчерпали.

Я разошелся не на шутку. И только Лизе-Анн, сменив тему, спасла меня от меня же самого. Сказала:

– Но, Джулиус, ты же психиатр. А меня это всегда интриговало. Я явно ненормальная – иначе не жила бы с этим вот персонажем. Оставим в покое пчел, чуму и всё остальное. Расскажи нам про самого чокнутого из тех, кого ты недавно лечил. Спорим, тебе попадаются пациенты с феерическим прибабахом. Или с тебя взяли подписку о неразглашении? Обещаем: мы никому не расскажем.

Я согласился их побаловать и стал рассказывать истории про своих пациентов, про визиты пришельцев и слежку властей, про голоса в стенах, про заговоры родственников. Ужасы психических заболеваний, особенно у параноиков, всегда содержат целый кладезь забавных баек. И теперь я черпал из этого запаса, даже заимствуя некоторых пациентов у коллег, – выдавал их за своих. Друзья смеялись, когда я делился воспоминаниями о том, как пациентка «успешно» заглушила сигналы с других планет: аккуратно заклеила алюминиевой фольгой все окна в квартире, к подошвам туфель прикрепила приемники, искусно сплетенные из скрепок, а во все карманы, даже в карманы пижамы перед отходом ко сну, клала кусочки свинца. Самый выигрышный материал дает параноидальная шизофрения, а люди с этим диагнозом – великолепные рассказчики: ведь они, подобно писателям, строят собственные миры. Если оперировать законами их внутренней реальности, эти миры чрезвычайно логичны и только со стороны кажутся бредом психа.

– А доктора правда называют психов «психами»? – спросила Моджи.

– Безусловно, – сказал я. – Собственно, попадаются психованные на всю голову – так мы и записываем в истории болезни. Я и сам сделал на прошлой неделе запись в таком духе. Агент по продажам, сорока девяти лет: я поговорил с ним несколько минут и, не дослушав, записал: у пациента исполинские тараканы в голове. А еще одному как-то поставил диагноз «безумен, как Мартовский Заяц». Вы бы подивились, услышав, как выражаются доктора, когда их не слышат посторонние!

– Знаете тот магазин недалеко от Трайбеки, – спросила Лизе-Анн, – «Безумное чаепитие», со слоганом «От всех безумцев мы без ума»?

– Нуу, – сказал мой друг, – я знаю одно: я от них и сам определенно без ума. В этом городе вообще полно тронутых – пожалуй, среди ньюйоркцев большинство такие. То есть, на самом деле нет, – добавил он, – шучу. Но, в сущности, каждый просто находит свой способ притереться к жизни, и никто до конца не застрахован от проблем с головой, вот я и говорю: дайте всем свободу самим разбираться со своими тараканами. Версию о сумасшествии используют как предлог для гонений на инакомыслие – всегда использовали. Джулиус, это ты наверняка знаешь досконально: в средневековой Европе существовали плавучие тюрьмы, корабли дураков – шли от порта к порту, забирая всех нежелательных. А из людей, у которых мы бы теперь предположили легкую депрессию, изгоняли бесов. Всё это делалось, чтобы очистить общество от заразных элементов.