Отныне и навсегда

Когда Бен уходит, я беру Джека за руку.

– Спасибо, – просто говорю я, – что отдал Бену этот шанс. Я понимаю, что тебе это дорого обходится.

– Я помогаю тебе обрести счастье. Для меня это ничего не стоит, – отвечает Джек и целует меня в лоб, лишь слегка касаясь губами. – Надеюсь, все получится. А теперь оставь меня. Когда буду готов начать писать портрет, отправлю Бена за тобой.

Оставив его во дворе, я брожу по коридорам, останавливаясь то тут, то там, чтобы навестить старых знакомых. Захожу на выставку да Винчи и нахожу Прекрасную Ферроньеру, терпеливо ожидающую меня.

Я ставлю перед ней стул, сажусь и смотрю, как она наблюдает за мной. Хотела бы я вернуться в то время и сказать ей, что, несмотря на все, через что ей придется пройти, однажды она будет счастлива.

– Теперь ты в безопасности, – говорю я девочке, которой я когда-то была: измученной, почти сломленной и потерянной душе, у которой забрали всякую радость жизни. – Аньезе, тебе больше не нужно бояться и горевать, потому что я с тобой. Ты в безопасности.

Может, это просто игра теней, но мне кажется, что я вижу ее улыбку.

Глава пятьдесят пятая

– Я просто хотел сказать, что знаю, как много ты делаешь для меня и Виты, – говорю я Джеку после того, как мы проводим по меньшей мере час в довольно неловкой тишине. – По-моему, я понял твои чувства еще до того, как их заметила она.

– Над пролитым молоком не плачут, – говорит Джек с тщательно подобранной беспечностью. – Я упустил свой шанс, если он когда-нибудь у меня вообще был. Я всегда буду любить ее, но боль утихнет лет через сто. Оказывается, время отлично лечит, если впереди у тебя еще много веков.

– А ты крутой парень, – говорю я ему.

– Знаю, – он пожимает плечами.

– Я очень благодарен тому, что ты здесь ради меня и Виты. И никогда этого не забуду.

– Дело в том, – произносит Джек, измеряя меня кистью, – что Вита никогда не полюбит меня в романтическом плане, и неважно, с нами ты или нет. Теперь я это знаю. Я хотел вообще ей ничего не говорить, но… в конце концов, я просто человек. Однако не нужно меня жалеть. Я невероятно красив и бесконечно обаятелен. Скоро кто-нибудь привлекательный пленит меня страстью, и я вернусь к своему обычному состоянию.

– Я тебя не жалею, – честно говорю я. – Просто… благодарю.

– Благодаря Вите мне удалось сохранить здравый рассудок. Она столько раз помогала мне обрести почву под ногами и остаться человеком, этот долг я никогда не смогу оплатить.

– Я понимаю, насколько это важно, – отвечаю я. – Легко сойти с ума, наблюдая, как разворачивается вся мировая история.

– Как, по-твоему, ты с этим справишься? – спрашивает Джек. – Мимо проходит столько исторических событий. Иногда нас затягивало в самый эпицентр и швыряло туда-сюда, пока мы наблюдали, как дорогие нам люди страдают и умирают. В иных случаях нас выбрасывало, чтобы мы начали все с нуля и учились жить по-новому. Например, разбирались, как работает гребаный мобильный телефон. Как думаешь, ты с этим справишься?

– Не знаю, – отвечаю я, пытаясь себе это представить. – Раньше я не задумывался о том, как мало у нас времени на этой планете. Теперь я знаю, что хочу потратить его на что-нибудь значительное, на то, что усовершенствует жизнь другим. Такая жизнь формирует новый взгляд на вещи: нельзя просто оставить следующему поколению с чем-то разбираться, потому что ты и есть каждое поколение. Вы с Витой воевали и сражались с худшим из зол и уже много раз вносили свою лепту. Может, я смогу решить проблемы, связанные с изменением климата. А еще я хочу везде побывать и все попробовать. Если у нас получится, я больше ни одну минуту не приму как должное.

– Мне нравятся твои амбиции, – говорит Джек с кривой улыбкой. – Знаешь, не исключено, что… Нет, не так. Однозначно наступят времена, когда вы с Витой не будете парой и даже перестанете любить. Вы устанете и начнете раздражать друг друга, или вас разлучат обстоятельства. Что тогда?

– Мои бабушка с дедушкой были женаты шестьдесят лет, – говорю я. – После смерти дедушки бабушка сказала мне, что все восьмидесятые она его ненавидела. Любила и ненавидела. Ей было тошно от одного его вида. Но они терпели и не разводились, так уж было положено, по крайней мере, у рабочего класса. Однажды после десяти лет обид, ненависти и одиночества они посмотрели друг на друга, и вся боль и недопонимание ушли, как будто они только вчера влюбились, и так было вплоть до его смерти. Я верю, что любовь может все пережить, и даже если наступят мрачные времена, рано или поздно мы вернемся друг к другу.

– Надеюсь, ты оправдаешь ее веру в тебя, – беспечно говорит Джек. – В ином случае, хоть я и не буду способен тебя убить, но смогу превратить твою жизнь в ад.

– Буду иметь в виду, – отвечаю я.

– Думаю, этих набросков мне хватит. Можно начинать портрет, – говорит он. – Позови Виту.

* * *

– Небо чистое, – говорит Джек, поднимая взгляд на стеклянный купол. – В центре Лондона звезд особо не увидишь, но они там есть, и это главное.