ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

больше верить в поучениях, нежели самому папе", и тому подобное.

Предводители малорусского протестантства, соединенные с князем Василием узами

дружбы и родства, видели, может быть, в нем нового Фридриха Саксонского, который,

не выступая открыто за реформацию, от всего сердца покровительствовал учению

Лютера. Но политический и церковный эквилибрист, князь Василий, обманул их

надежды, так точно как и надежды православников.

Еще в 1577 году, ему, как высшему авторитету малорусской веры, посвятил иезуит

Скарга книгу, которая доказывает: будто Греки отступили от единства Божией церкви;

будто русская церковь, подначальная восточным патриархам, не имеет будущности, и

будто перед нею один только путь—соединиться с церковью римскою.

.

29

С того времени иезуиты не переставали долбить мертвый ум так называемого

Начальника Русского Православия, как водяная капля долбит камень, и, подобно

протестантам, окружали князя Василия своими людьми.

В числе избранных особ, с которыми князь Василий беседовал наедине, были два

агента иезуитской факции, Кирилл Терледкий и Ипатий Потей. Каждый из них

происходил из знатного панского дома, и оба считались „головами не малыми" среди

нравославников. Терледкий был сперва протопопом в Пинске, а с 1585 года, по

протекции князя Василия, король сделал его владыкою луцким и острожским; а Потей,

будучи родственником князю по жене, получил место брестского каштеляна, а в 1593

году сделали его Владимирским владыкою. Они пользовались свободным доступом к

„верховному хранителю и защитнику православной церкви", как величали князя

Василия духовные панегиристы, и при всяком удобном случае преподавали ему, точно

катихизис, те мысли, которые иезуит Скарга высказал в посвященной ему книге.

Могущественный князь не оспаривал того, что церковная уния дело спасительное, а

собеседники распространяли благосклонные слова его в обществе и настраивали

общественное мнение так, как того желали католические клерикалы. Но, зная, как

зыбок Начальник Русского Православия в своих намерениях, и видя его тесную дружбу

с протестантами, не смели открывать ему всех своих замыслов, а вели дело так, чтобы

поставить его в невозможность противодействовать им. Король Сигизмунд III поощрял

тайком обоих епископов своими милостями и обеспечивал своею властью. В заговоре с

ними был и Киевский митрополит Михаил Рогоза, воспитанный в иезуитской школе

высших наук и приготовленный к предстоявшей ему роли заблаговременно. Но этот не

высказывался вовсе, и держал себя неопределенно между папистами и православными,

как и сам князь Василий. Прочих малорусских архиереев приготовляли иезуиты в

отступничеству обещанием королевских пожалований. Но православных иерархов,

сравнительно с католическими убогих, не столько прельщали бенефиции и даже

обещанное им заседание в „сенаторской лавице®, как то, что соединение с католиками

под верховною властью римского папы освободит их от вмешательства в духовные

дела светских панов, которые, в качестве патронов, держали высшее духовенство, как и

низшее, в полной от себя зависимости и, вписываясь в братства под именем старших

братчиков, передавали письменно свой автори-

m

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОГЬ ПОЛЬШИ.

тетъ* братчикам младшим, а младшие братчики, будучи торгашами, чеботарями,

воекобойниками и т. п., верховодили в церковной иерархии на основании купленных у

константинопольского патриарха грамот.

Терлецкий и Потей'не раз писали к князю Василию, советуясь, как бы великое и

спасительное дело церковной унии довести до конца без особенной тревоги в

обществе, наконец повернули круто, и в1595 году, получив от короля субсидию,

отправились в Рим просить папу от имени „всех христианъ14 простереть свое

главенство и на Русь. Этот поступок оскорбил князя Василия смертельно.

Возненавидев унию, которую до сих пор лелеял, как практикэквилибрист, он отправил

посла на протестантский съезд в Торне, и в инструкции послу написал такия угрозы

королю и католической шляхте, как будто готовился идти на них войною. Инструкция

каким-то случаем очутилась в руках у короля. Вельможный защитник православия

испугался своей смелости, и дал королевской партии тем легче довести дело церковной

унии до конца.

‘В октябре 1596 года, в городе Бересте, или Бресте, который в Москве называли

Литовскою Брестью, собрался синод из представителей греческой и римской веры.

Много было говору и крику между православниками и в самом Бересте, и по всей

польской Руси. Думали, что князь Василий, обладавший миллионами наличных денег,

являвшийся на варшавский сейм с артиллериею и многочисленным войском, имевший

возможность призвать к оружию десятки тысяч своих подданных и вассалов, думали,

что он и совершит в самом деле что-то чрезвычайное на защиту веры знаменитых

предков своих. Но „верховный хранитель и защитник православной церкви44 не в силах

был оборонить даже берестойских попов и мещан, которые, в уповании на его

могущество, выступили против королевской партии с такими смелыми речами, что их

посажали в тюрьму и объявили бавитами. Еще больше посрамил себя