ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

него в доме толпилось бесчисленное множество гостей, но не упоминают, какая вера

или национальность была здесь наилучше представляема. Толкались у него и монахи

афонцы, апостольствовали в его сборищах и иезуиты, находили щедрое

гостеприимство и протестанты всех сект, не исключая и ариянской. В XVI веке вошло в

обычай, сделалось модою и страстью вести религиозные диспуты. Поэтому знатные

паны наклоняли ухо ко вейкой орации, слушали диспуты, точно концерты; а

проповедники старых и новых вероучений стекались к нашему малорусскому магнату,

в надежде привлечь его к своей вере. Между тем люди глубокого ума или великого

энтузиазма, собираясь в богатом доме для разумной беседы, не находили в самш

меценате подготовки для понимания своего выработанного долгим трудом слова, и

забавляли его, как ребенка, не научая ничему. У князя Константина II Острожского

можно было видеть и строгия лица немецких реформаторов, которых, за пределами

свободной Польши, сожигали на кострах, и рядом с ними повседневные фигуры

панских потешников, которые зарабатывали свой насущный хлеб смехотворством. Тут

проживали изгнанные папистами ректоры итальянскихъ

*) Злотый стоил тогда раз в двадцать больше нынешнего.

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ИИОЛЫПИ.

25

университетов, и тут же важную роль играл знаменитыйЦогданко Обжора, который

съедал за десятерых, пил, как верблюд, и никогда не напивался допьяна.

Князь Василий, как его называли в Москве и в Турции, пользовался широкою

славою своего отца на Руси, но поддерживал ее только тем, что был доступен для

каждого ревнителя древнего благочестия и давал его поборникам подачки на печатную

прю с его притеснителями. Но и представители других вер находили в нем такую

помощь, что одни ревнители католичества посвящали ему свои сочинения, а другие

объявляли его, если не схизматиком, то еретиком и даже атеистом. Это потому, что в

делах веры и церкви князь Василий беспрестанно переходил из одного лагеря в другой,

и никто не знал, которому лагерю он усердствует наиболее. Титулуясь по наследству

протектором русской церкви, он в свой славный древним благочестием дом ввел, как

мы видели, жену папистку с её католическим почтом, и своего первенца дозволил

иезуиту окрестить по обряду римской церкви; а потом выдал любимую дочь свою,

Катерину, за предводителя литовских протестантов, князя Криштофа Радивила (по-

польски Радзивила), прозванного Перуном, когда же он овдовел, немедленно выдал за

него и другую дочь, Елизавету. Но, чтобы не оттолкнуть от своего дома

православников, сына своего Александра держал он в той вере, от которой не отрекался

и сам. Между тем Сигизмунду III, „ярому католику*, он угождал так много, что тот

князя Януша сделал краковским каштеляном, а князя Александра—волынским

воеводою. Сам же князь Василий давно уже был воеводою киевским и маршалом

Земли Волынской. Так все три религиозные партии, сохранявшие в Польше

политическое равновесие свое, считали князя Василия принадлежащим к своему

лагерю, и каждая должна была заискивать его благосклонности, боясь перевеса

стороны враждебной. Как он старался, чтоб его все называли протектором русской

церкви в Польше, показывает нам хвала его имени, которую монахи и попы разносили

всюду, от Острога до Киева, от Киева до Москвы, от Москвы до Царьграда и Афона. А

как он был неспособен к своей величавой роли, это мы видим из того, что он,

представляя из себя непоколебимого православника, держался за полу литовских

протестантов.

Когда с новой христианской науки сошла первая пена, многие последователи

Лютера и Кальвина увидели, что, уничижая древние обычаи и святилища, не

распространяли они в народе реформиро-

4

26

.

ванного христианства, а делали из этого народа только языческую толпу перед

покинутыми христианскими храмами. Ученые и наблюдательные нововерцы, такие как

Радивил Черный, пришли к тому убеждению, что народ наш можно вывести на добрый

путь лишь улучшением его нравственности посредством научных знаний. Радивил

Черный первый из Литво-Русичей основал у себя типографию, и в 1563 году напечатал

первый польский перевод Библии. Он первый начал заводить в своих городах и селах

школы, а дом свой сделал подобием академии, составленной из ученых Поляков,

„Руснаковъ“ и чужеземных выходцев. Князь Василий тем же порядком заводит у себя, в

городе Остроге, школу, типографию, дает в своем доме пристанище грекославянским

библистам и печатает Библию церковнославянскую. „Оттого, что у нас нет наук,

великое грубиянство в наших духовных умножилось14, пишет он с голоса протестантов,

и приближенные к нему люди, вместо того, чтобы поддерживать русское православие,

каково бы оно ни было тогда в нашем обществе, поддерживают в мещанских

муниципиях дух протестантский.

Мещанские муниципии появились у нас в Южной Руси под руководством Немцев.

Бытовой механизм этих мещанских республик выработался по общинному праву

города Магдебурга.. Но, до появлевия в Польше иезуитов, муниципальное немецкое

право действовало в Малороссии вяло. Мало кто и обращался к нему в мещанских

республиках. Оживила его и поставила на ноги протестантская проповедь, в борьбе с