ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

подобных Адаму Киселю, а в рядах его воинов наверное было больше православных,

полуиравославных и вовсе неправославных Русичей, нежели коренных Иолонусоь, и

все ото поклонилось до земли под католический гимн, прося польского Иезуеа помочь

им против тех, которые идут на брань под знаменем русского Иисуса и, увы! Магомета.

Просимая помощь естественно делала нх обязанными помощнику: этим способом они

исключали себя из состава родиой нации. Ни паны, ни козаки, ни ноль» ение ксендзы,

ни русские попы не предусматривали такого разделения польской Руси на ся. Но

ксендзовская и поповская работа над религиозной совестью наших предков увенчалась

в известной мере горестным успехом. Ноны удержали за собой одну часть иашего

древнего займища, а ксендзы оторвали на свои пай другую. Но поклонники паны

вместе с землей захватили под свою власть и образованную часть Малорусского

народа, захватили почти все высшее сословие наше. В этом смысле Хмельниччина,

будучи прямым освобождением черни от панской власти, была, вместе с тем,

косвенною причиною крещения лучшей части малорусских людей в папизм и в

полыцизну. Чего не могли сделать Кисели, Древпнские, Могилы, Косы, Тризны, то

сделал Хмель с Перебийносами, Нечаамп, Морозенками, Джеджалами. „Национальные

герои" наших возакоманов привели Малороссию к новому крещению.

Крещение совершалось огнем и мечем. При громе пушек, лучшие Малоруссы

пошли муаиественно нротив худших вместе с Поляками, которых одних видят в

панском войске польские, да, правду сказать, и наши историки. По сказанию ксендзов,

Полякам явился в воздухе Свенты Михал, гонящий хана и грозящий ему мечем. Но

святый Михаил не явился своим поклонникам ни с панской, ни с козакотатарекой

стороны: там не хотел он помо-

256

.

гать благочестивым, так как они воевали заодно со злочестивими; здесь еще больше

не подобало ему воодушевлять православных, ратовавших под эгидою магометан. Он

предиочел сиять спокойно Золотым Верхом своим в Киеве, в обители Иова Борецкого,

зная, что русское благочестие восторжествует над польским злочеетием ц без кровавых

пьаишц-козаков, татарских побратимов.

Но каковы бы ни были вымыслы экеплоататоров нашей знати, нашей духовной и

светской интеллигенции, облака пыли мешали им видеть не только воздушные чудеса,

но и земную действительность. Только из позднейших реляций узнали они, что хоругви

князя Вишневецкого, оправясь под прикрытием шанцев, сильнее прежнего ударили на

хмельничан,—старшие б &

ѵ иъя-недолмики на меньших братьев-шдадонаиовг, те и

другие под иноверной эгидою, и рубились взаимно не хуже древних братьев Русичей,

не знавших еще злобы разноверия и вдохновлявшихся только задором областного

соперничества.

Вь это время нуреддин-султан смял Краковян и Сандомирцев. Но нолонизованииый

Русин Вишневецкий, растоптав плохих козацких лошадей своими сильными конями,

оборонил Поляков от Татарина. Козаки между тем заперлись в таборе. Бросилсябыло

Бандит вторично на табор, но он попрежнему был скован цепями в десять рядов, и

стоял, точно дышащая огнем крепость. Не испугался пламенный князь Ярема козацкого

огня, и начал было разрывать скованные возы, как в опой памятной козакам битве на

Суле, но в это время еултан-галга помог оправиться султанвуреддину, и ханские

соправители ударили дружно на Вишневецкого. Польский Ахилл отступил грозно к

шанцам.

Из современного рассказа о бое на панском центре видно, что легко вооруженные

Татары пришли на зов Хмельницкого выбирать польский мед, можно сказать, голыми

руками. Не мудрено, что „Поляки вдохновлялись непобедимым почти мужеством

(Роиасу пиеzwyciezonego prawie nabierali serea)“, как выражаются их историки. Под

прикрытием немецкой пальбы из пушек и ружей, они были не пчелами, а

смертоносными шмелями, обороняющими гнездо свое. Но старый наш Хмель и тут

едва не напоил своих сватов, как бы сказал древний баян. Он притаился с лучшими

стрелками в лесу, мимо которого должно было проходить правое крыло панской армии.

К счастью панов, засада была открыта во время,

.

237

Бой кипел уже три часа. Видя перед собой сто тысяч наездников, наступающих по

всей боевой линии, и не догадываясь, что это были атаки фальшивые, паны не

обратили внимания на то, что главная неприятельская сила, табор, пехота и гарматы, не

принимает никакого участия в битве, и только защищается. Между тем змей-горынич

засел, с корпусом стрелков, под заслоной Щуровецких лесов. Главное начальство в

таборе вверил он козаку-Татарину, Джеджалле, и велел ему только тогда двинуться с

табором вперед, когда сам он займет невидимую неприятелем позицию. Во все это

время Татары должны были’ развлекать внимание панов фальшивыми нападениями.

В данный момент Джеджалла начал спускаться со взгорья на боевое поле, грозя

королевскому центру тысячами смертей, а между тем командовавшие правым крылом

Лянцкоронекий и Любомирский получили известие, что в боковом лесу скрывается

засада. Только тогда стадо им ясно, что Хмельницкий, располагая втрое большими

силами, намеревается занять леса, захватить переправы, запереть неприятеля между